Тайна Семи Циферблатов - Агата Кристи

– Белый кристаллический порошок, любому читателюдетективной литературы знакомый и понятный. Если это окажется новым сортомпатентованного зубного порошка – буду крайне огорчен и раздосадован.

– Где ты нашел бутылочку?

– Тайна!

Больше у него ничего нельзя было выведать ни упрашиваниями,ни упреками.

– Вот и гараж, – сказал он. – Будемнадеяться, что наш храбрый «Хиспано» не подвергся здесь никаким унижениям.

Служащий гаража предъявил им счет на пять шиллингов, сделавкакие-то неопределенные замечания об открутившихся гайках. Бандл заплатила емус милой улыбкой.

– Приятно иногда осознавать, что у нас есть деньги,которые можно выбросить на ветер, – шепнула она Джимми.

Втроем они стояли на дороге, молча обдумывая положение.

– Знаю! – осенило Бандл.

– Что знаешь?

– Помните ту перчатку, что нашел суперинтендант Баттл…полусгоревшую?

– Конечно!

– Ты, Джимми, говорил, что он попросил тебя примеритьее?

– И она оказалась мне велика. Подтверждается мысль, чтоон был крупным парнем, этот здоровяк, который ее носил.

– Совершенно не то, что меня беспокоит. Бог с ней и ееразмером! Джордж и сэр Освальд тоже были там, так?

– Так!

– Он мог бы дать ее примерить кому-нибудь из них?

– Без сомнения.

– Не дал же! Он выбрал тебя! Джимми, ты понимаешь, чтоэто значит?

Мистер Тесайгер в недоумении уставился на нее:

– Извини, Бандл, наверное, мой веселый старый котелокварит не так быстро, и я не могу дотумкать, о чем ты говоришь.

– Лорейн, а ты понимаешь?

Лорейн с интересом посмотрела на Бандл, но отрицательнопокачала головой:

– Какое это имеет значение!

– Еще какое! Как вы не понимаете?.. У Джимми праваярука была перевязана!

– Господи, Бандл, – медленно произнесДжимми. – Теперь это и мне кажется странным. Перчатка же на левую руку, ноБаттл про это ничего не сказал!

– Именно! Раз у тебя правая рука забинтована, товыглядело естественным, что ты примерил перчатку на левую, незабинтованную.Этим было отвлечено внимание всех, какая перчатка – левая или правая. Никто быничего не вспомнил! Никаких бы доказательств, что левая! И о размере он ничегоне упоминал, чтобы еще более все затуманить. Но я абсолютно уверена, чточеловек, стрелявший в тебя, держал пистолет в левой руке!

– Искать левшу? – задумалась Лорейн.

– Добавлю еще кое-что. Перебирая клюшки для гольфа,Баттл искал такую клюшку, которая для левши!

– Господи! – воскликнул Джимми.

– Что такое?

– Весьма любопытно!

И Джимми пересказал состоявшуюся накануне беседу за чаем.

– Получается, сэр Освальд Кут амбидекстральный? –предположила Бандл.

– Вспоминаю тот вечер в Чимниз… ну, когда умер ДжерриУэйд… я смотрел, как они играли в бридж, и удивлялся – странно как-то сдаюткарты… потом понял, что карты сдавали левой рукой. Не могу точно утверждать,но, кажется, это был сэр Освальд!

Все трое переглянулись, Лорейн покачала головой:

– Сэр Освальд Кут! И карты, и перчатка… Это невозможно!Совпадение – не более. Какая ему, миллионеру, корысть влезать в то, что связанос убийствами?

– Выглядит глупо, – согласился Джимми. – Ивсе же.

– У «номера седьмого» собственные методы работы, –тихо процитировала Бандл. – Вдруг именно таким образом сэр Освальд делаетсвое состояние?

– Зачем было устраивать всю эту комедию в аббатстве,если у него уже эта формула на его собственных заводах?

– Объяснимо! – не согласилась Лорейн. – Та жесамая причина, о которой мы говорили, обсуждая О’Рурка, – отвестиподозрение от себя и направить их на другого.

Бандл нетерпеливо закивала:

– Все сходится! Подозрения падают на Бауэра и графиню.Кому в голову придет заподозрить в чем-то сэра Освальда Кута?

– Интересно, пришло ли это в голову Баттлу? –медленно произнес Джимми.

И тут давнее воспоминание возникло в мозгу Бандл.Суперинтендант Баттл снимает лист плюща с пальто миллионера.

Подозревал ли это Баттл уже тогда?

– Мистер Ломакс, милорд!

Лорд Катерхэм вздрогнул от неожиданности. Полностьюпоглощенный изучением своего левого запястья, он не слышал, как по мягкомудерну к нему подошел дворецкий. Вздрогнув, посмотрел на Тредуэлла скорее сгрустью, чем с раздражением.

– Вам за завтраком, Тредуэлл, было сказано, что сегодняутром я буду чрезвычайно занят.

– Да, милорд, но…

– Идите и скажите мистеру Ломаксу, что вы ошиблись, чтоя ушел в деревню, что я лежу с приступом подагры, или, если это не убедитЛомакса, скажите, что я умер, наконец!

– Мистер Ломакс, милорд, уже заметил вашу светлость,когда подъезжал.

Лорд Катерхэм тяжело вздохнул:

– Хорошо, Тредуэлл, я иду.

Для лорда Катерхэма была характерна покладистость внеобходимости возвращаться от уединенных занятий к реальности, и Ломакса онприветствовал с беспримерной сердечностью:

– Мой дорогой друг, рад видеть вас! Несказанно рад!Присаживайтесь! Налейте себе чего-нибудь. Да это просто замечательно, что вызаглянули.

И, подтолкнув Джорджа к большому креслу, он сел напротив инервно прищурился.

– Мне потребовалось увидеть вас по очень личномуделу, – начал Джордж.

– О! – тихо произнес лорд Катерхэм, и сердце егоупало, в то время как мозг лихорадочно перебирал все ужасные перспективы,которые могла скрывать за собой эта простая фраза. Неужели на него, лордаКатерхэма, падает подозрение?..

Ерунда какая-то, однако.

– По очень важному делу, – повторил Джордж смногозначительным ударением.

Сердце лорда Катерхэма провалилось глубоко, как никогда. Онпочувствовал, что сейчас ему предстоит услышать нечто худшее, чем можно себепредставить.

– Да? – сказал лорд Катерхэм, отважно стараяськазаться беззаботным.