Америка. Приехали! - Григорий Хайт

— Что ж за горе такое вот приключилось? Уж никак команда ваша любимая в футбол-бейсбол проиграла?

А товарищ его уж как закричит:

— Какой ещё футбол-бейсбол! Ты что, дурило, ещё не знаешь, что шэры-то наши малиновые за одно утро вдвое попадали!

Теперь Михал Иваныч прикидывает, что благосостояние его за одно только утро сильно уменьшилось. На целых десять мильёнов зелёных долларов.

Бегают, галдят, с ума сходят работнички компании. Гадают, что же произошло, и решают на общем совете, что делать ничего не надо. Что, наверное, инвесторы чего-то недопоняли, или глюк какой с компьютером на Уолл-стрите, и завтра непременно всё исправится. На утро другое приезжают все работнички на работу к 6 утра. Никогда такого в жизни не бывало. Ждут, когда Уолл-стрит откроется. Смотрят на цену шэр малиновых и в обморок едва все не падают, потому как цена шэров опять уполовинилась. То бишь состояние Михал Иваныча уменьшилось теперь на 15 мильёнов зелёных долларов. Крик, вопли, стоны, плач кругом, и вопрос летает: "Что делать?"

Конечно, вы, читатель, тут же скажете: "Как — что делать? Продавать, что осталось. Пять мильёнов долларов — деньги хорошие. Я, мол, таких деньжищ в руках ввек не держал. Беги, продавай, уноси с Уолл-стрита, что осталося!"

Но это вы такое говорите, потому что на месте Михал Иваныча никогда не были и, уверен я, никогда не будете.

Как говорят в Америке, в ботинках Михал Иванычевских никогда не топтались. А у Михал Иваныча после годов работы в той самой компании мозги уж совсем набекрень съехали. Думает он не о том, что у него сейчас есть, а о том, чего у него теперь нету. Что потерял он, якобы, 15 мильёнов долларов и надеется, что авось когда-нибудь всё это обратно отыграется. Так что решает Михал Иваныч ждать дальше и шэры свои малиновые придержать до лучших времен.

Ну вы, читатель, уж, конечно, догадались, что на следующий день произошло. Правильно. Шэры опять упали. И тогда уж взбешённые, разозлённые работнички кличут общее собрание и президента компании на трибуну затаскивают. «Объясни-ка ты нам, народу простому, что ж это такое с шэрами нашими делается».

Взошёл президент компании на трибуну и попытался поговорить с народом по-хорошему. Мол, не только вам плохо, но и мне тоже. Мы ж с вами в одной лодке плаваем. Вы-то по мильёну теряете, а я-то куда больше. Но его причитания, конечно, никто не слушает. Народ свистит, кричит, улюлюкает. Тогда президент компании рассвирепел. Грохнул кулаком по столу и говорит жестким голосом:

— А вы на себя сами взгляните, да со стороны. На кого вы похожи. До одиннадцати на работе никого нет, а после пяти и подавно. Работать совсем перестали. Компьютер вам дан не для того, чтоб на нём шэры пересчитывать да девок голых разглядывать. А на паркинг наш выйдешь. Сплошь «Мерседесы» да «Ягуары».

В Голливуде такого не увидишь. Уж компании туристические к нам туристов любопытных возят. На паркинг наш компанейский, на автомобили дорогущие полюбоваться. Значит так. С поведением таким я всем приказываю завязывать. Завтра я приведу сюда инвесторов. Чтоб они своими глазами посмотрели, как мы хорошо работаем, и мнение своё о компании исправили. Так, чтоб завтра с утра в девять ноль-ноль, чтоб все у компьютеров сидели и работали. А машины — авто дивные — чтоб дома оставили и приехали сюда да на разбитых корытах, чтоб не моложе десяти лет отроду. И главное, чтоб шэрами нашими малиновыми торговать не вздумали. Чтоб все вокруг видели, как все мы в компанию нашу-то верим. А теперь все свободны.

На следующее утро, точно в былые времена, народ сидит у компьютеров. Кто пытается вспомнить, чем же он таким раньше занимался. Кто другой просто окошки всякие по компьютерному экрану перетаскивает — делает вид, что работает, да украдкой на шэры, на Уолл-стрит поглядывает. И точно. С утра цена шэр-то остановилась на месте, замерла. Даже слегка вверх поползла. Ну, люди, конечно, обрадовались, стали ещё лучше работать. Ещё быстрее окошки всякие по экрану компьютерному таскать. Все ждут прихода президента с инвесторами, всё утро прождали. На обед в ресторан не ходили. Время уж к вечеру движется. А президента с инвесторами всё нет да нет.

"Ладно уж, — народ думает. — Не успел сегодня ‒ придёт завтра".

И полезли все смотреть, чем же это сегодня Уолл-стрит закроется. И вдруг за минутку до закрытия — хлоп — и шэры-то малиновые в десять раз вниз попадали.

Как потом выяснилось, это президент компании все шэры свои разом продал, никого не предупредивши. Ну, конечно, кругом крик, визг, плач. Трубки телефонные обрывают, президенту названивают, объясниться хотят. А президент, конечно, не отвечает. Тогда кто-то вспомнил, что знает, где президент компании живёт-обитает. Бегом на паркинг, в машины повскакивали и домой к президенту на всех парах летят. Ну, по адресу приехали.

Ходят вокруг да около. В окна да замочную скважину заглядывают. Пусто. Нет никого. Тогда народ начинает интересоваться у соседей.

"А не видели ли вы сегодня вот такого-растакого, президента нашего? Приметы у него такие вот особые. Волосы редкие, в чёрный цвет крашенные. Зубы вставные, белые, фарфоровые. Улыбка мерзкая, пакостная. Голос елейный, слащаво-приторный".

"Как же, как же! — соседи отвечают. — Видели такого. Совсем недавно в такси жёлтое садился с чемоданами. И девица-то при нём была. Красавица писаная. Прямо с обложки журнала всемирного. Видно, он уж обо всём позаботился. Надолго уехал".

Так вот, не солоно хлебавши, вернулись ребятушки к себе в компанию. С горя водки выпили, да о том о сём побалагурили. Поняли они наконец-то, что это в старые добрые времена первыми с тонущего корабля бежали крысы. А нынче-то первыми с корабля валят капитаны дальнего плаванья. Потому что стоят они высоко на мостике, и им всё виднее, чем матросам, в трюмах обитающим.

Ну, а на следующий день торговлю шэрами малиновыми вообще остановили. Уолл-стрит перевёл их в разряд копеечно-мусорных.

Ну народ ещё по инерции продолжал в компанию приходить. Настроение, конечно, у всех траурное. Лица серые, землистые. Руки дрожат как у алкоголиков. И лишь только Мишутка наш один цветёт. Ну, это уж мы знаем почему. Медведю-то бывше-советскому хорошо и радостно вовсе не когда ему самому хорошо, а когда соседу плохо.

Ну, так вот медведи-то наши на как бы работу в компанию ещё ходили, ходили. А потом и они ходить туда перестали. Потому как воду от компании отключили и свет