Америка. Приехали! - Григорий Хайт

Ну вот, собственно, и сказке конец. Могу закончить известной присказкой:

"Сказка — ложь, да в ней намёк. Добрым молодцам урок".

Хотя, честно сказать, лжи-вранья в моей сказке было совсем немного.

Справка

Еврейский вопрос Саши Голдэнмахера решился положительно, хотя пришлось изрядно поволноваться. Саша долго готовился к интервью в американском посольстве. Писал рассказ — легенду о преследованиях со стороны КГБ и кровавого коммунистического режима. Что-то добавлял, вычеркивал разучивая легенду в лицах. Просиживал перед зеркалом пытаясь изобразить на своем лице скорбное выражение. Кричал на непонятливую жену, которая путалась в деталях легенды. И все зря. Сашин рассказ слушать не стали, оборвали на полуслове и задали вопрос который Саша забыл подготовить.

"Вы еврей?" — как бы невзначай спросил американский чиновник.

"Да!" — с гордостью сообщил Саша и полез в карман за документами.

Чиновник жестом остановил его и как показалось Саше издевательски спросил — "Тогда расскажите, пожалуйста какие еврейские праздники вы справляете."

И тут Саша поплыл. Внизу живота он ощутил неприятный холодок. Все тело сковало непреодолимое чувство страха. Такое же чувство охватывало его лет десять назад в институте на государственном экзамене по научному коммунизму. Тогда Саша блестяще отвечал на вопрос о переписке Энгельса с Каутским, как его оборвал преподаватель коммунист. Глядя на Сашу безжизненными рыбьими глазами он попросил Сашу перечислить "три источника, три составных части марксизма". Потом еще долго глумился над Сашей приговаривая что он не может подписать диплом инженера электрика человеку который не удосужился изучить самые основы марксистко-ленинского учения. И лишь наигравшись вволю, доведя Сашу до слёз и взяв с него честное комсомольское слово о том, что Саша в тот же вечер изучит бессмертную Ленинскую работу, ни с того ни с сего поставил ему четверку.

Теперь на Сашу свысока, издевательски взирал американский чиновник с точно такими же безжизненно рыбьими глазами, как и у преподавателя научного коммунизма.

Саша не знал ровным счетом ничего. Где-то из глубины сознания выплыла картина далекого детства. На кухне орудовала бабушка, а он пятилетний еврейский ребёнок сидел за столом и вилкой колотил какой-то блин из теста. Потом блин перекочевав в печку извлекался оттуда в виде самодельной с обугленными краями мацы.

Ничего другого Саша не помнил. Все его еврейство легко умещалось в пятую графу советского паспорта нового образца.

Саша почувствовал, как из-под ног уплывает пол, а вместе с ним желанный американский берег.

"Маца" — лишь пролепетал Саша угодливо и с надеждой подняв глаза на американца.

Как обычно Сашу выручила его жена. Несмотря на строжайшие Сашины указания молчать во время интервью, она начала говорить.

"Ну, новый год, еврейский справляем, роша шану, йомкипур, халу печем на праздники, если конечно муку сумели достать."

Это последнее замечание как будто бы тронуло американского чиновника.

Взглянув на Сашину жену он как будто бы небрежно бросил — "Думаю что у вас с этим больше проблем не будет" — и перешел к следующим вопросам анкеты.

Потом быстро свернув интервью он поднялся и давая понять что встреча закончена пояснил — "Решение о предоставлении политического убежища будет принято в течение недели."

Саша тоже поднялся. "А можно ли надеяться …" — привычно занудил он.

“Thank you, a lot” — перебила Сашу его жена, Жанна и больно ткнув Сашу в бок потащила к выходу.

Лишь только закрылись двери комнаты, как к Саше и жене, словно стайка студентов, сдающих экзамен бросились какие-то люди.

"Ну как там? Что они спрашивают? Что нужно подготовить?" — зазвучали вопросы.

Жанна остановилась начав отвечать и давать советы. Но на этот раз, словно взяв реванш, Саша ткнул жену в бок и потащил ее к выходу злобно нашептывая на ухо: "Что ты им все рассказываешь? Они же конкуренты! Мест в Америке на всех не хватит."

Последующие дни Саша сидел словно на иголках вспоминая и перепесочивая все детали интервью.

"Что он имел в виду когда сказал, что у вас с этим проблем больше не будет?" — вопрошал Саша.

"Наверное он имел в виду то что в Америке можно купить муку без проблем." — отвечала уже вконец замученная жена.

"Это я и сам знаю!" — раздражался Саша.

"Наверное он имел ввиду что когда мы приедем в Америку то сможем купить муку без проблем" — радостно заключал Саша.

"Наверное" — соглашалась Жанна с логическим ходом мыслей своего мужа.

"Тогда почему он оборвал меня когда я рассказывал о КГБ?" — с беспокойством задавал очередной вопрос Саша.

"Наверное потому что не поверил."

"А почему не поверил?" — беспокоился Саша.

"А потому, что все это вранье!" — просто и без эмоций отвечала Жанна.

"Но не мог же он этого знать!" — горячился Саша.

"Мог!" — заключала жена.

"Почему?"

"Потому что все это вранье, и потому что это у тебя на лбу написано!" — безжалостно заключала Жанна, чем вгоняла Сашу в беспросветную тоску.

На третий день пыток Сашина жена не выдержала и запустила в него турецкой тарелкой с узорами, купленной во время кооперативной деятельности на Стамбульском рынке, особой гордостью Саши.

На четвертый день не дотерпев положенного семидневного срока, Саша набрал телефон посольства. Безэмоциональный женский голос сообщил, что Саша со всем его семейством получил звание политического беженца того что осталось от Советского Союза.

Саша Голдэнмахер никогда не останавливался на достигнутом. Это и хорошо и плохо. Хорошо тем что это является признаком смелого динамичного характера с потенциальными возможностями достичь невиданных высот. А плохо тем, что Саша даже не успев порадоваться, мгновенно забыл о всех страхах терзавших его еще день назад и тут же нашел новую причину для беспокойства.

Успешно решенный "еврейский вопрос" гармонично перерос в плохо решаемый вопрос финансовый.

Саша Голдэнмахер был кооператором, если так можно выразиться — по неволе. После развала Советского Союза, после того как на заводе "измерительных приборов", где работал Саша перестали платить зарплату, Саша двинулся в бизнес. На вопрос чем занимается его кооператив, Саша горделиво отвечал, что занимается международной торговлей.

На самом деле Саша был одним из тех, кого в бывшем Союзе именовали челноками. Закупив в разоренных магазинах и на стороне всякую всячину, в компании таких же горе-кооператоров, как и он, с сумками и баулами, Саша отправлялся в соседнюю Турцию. Потом простаивал на Стамбульском рынке денек другой, распродав имеющийся советский товар, и закупив товаров турецких, Саша ехал домой. С турецкими товарами он днями простаивал на колхозном рынке, бешено торгуясь за каждую копейку. Потом распродав заграничные