Америка. Приехали! - Григорий Хайт

дрожь усиливалась. Ко времени когда Саша стоял перед входом в таможенный зал он уже не мог выговорить ни слова. Он просто протянул злополучную справку. Таможенник у входа брезгливо взял бумажку и начал читать. Он пробежал ее глазами, потом попытался прочесть еще раз, но медленно. Опять ничего не понял. Потом перевернул ее вверх ногами в надежде что так будет яснее. Потом с опаской взглянул на Сашу.

Было в чиновнике что-то от акулы. Такой же бездумный, безжалостный немигающий взгляд и в тоже время благоразумная акулья осторожность. Хорошо известно, что вблизи берега акулы питаются тюленями, поджидая этих усатых, милых, жирненьких зверьков. Вкусно, калорийно и главное безопасно. Но иногда случаются конфузы. Заплывет бывало какой-нибудь человек-серфер, одетый в черную тюленью униформу в гущу тюленьего стада и тут уж до беды недалеко. Подслеповатая акула случайно хватает этого малоподвижного тюленя. Но надкусив она мгновенно понимает что схватила чего-то не то и выплевывает добычу. Работает простая акулья логика сложившаяся и отшлифованная за 250 миллионов лет. Если чего-то не так, то уж лучше поголодать, чем подавиться чем-либо непонятным типа морского ежа.

Таможенник Вася интеллектом ушел недалеко от акулы. Все эти бюрократические изыски подсунутой справки он так и не сумел охватить. Единственное что он понял, это то что справка "настоящая" и кто-то специально остановил поезд что бы господин Голдэнмахер смог увезти пять тысяч долларов.

"Ну если уж ради этого поезда останавливают" — подумал Вася — "то это наверняка крупная шишка. С таким лучше не связываться." Вася оскалился, попытавшись изобразить улыбку и вежливо произнес: "Все в порядке, пожалуйста проходите господин Голдэнмахер". Одновременно с этим он подал незаметный знак коллеге таможеннику, что означало "опасно, возможна провокация". Следующий таможенник чуть заметно склонил голову, что означало "вас понял" и произнес "Сюда, пожалуйста, проходите. Разрешите помочь чемоданчики перенести". Саша обалдел, наблюдая как таможенник перетаскивает их чемоданы. Жена лишилась дара речи.

Таможенник нарочито медленно развернул документы, заполненную декларацию. Сделал вид, что ее читает. Потом приоткрыл уголок чемодана и сообщил "Все в порядке господин Голдэнмахер. Счастливого пути. Может вам помочь перенести багаж?"

"Нет, нет, нет. Огромное спасибо" — выдохнул вконец обалдевший Саша — "Мы уж тут сами с женой управимся, а то у вас работы много, не смеем отвлекать."

"Ох много" — согласился таможенник алчно поглядывая на извивающийся хвост очереди — "в ту дверь проходите, пожалуйста".

Саша вез тележку в направлении заветной двери, провожаемый уважительными взорами таможенников и завистливыми взглядами растамoживаемых путешественников.

Еще секунда и Саша втолкнул тележку в заветную дверь и переступил полоску на полу отделяющую Россию от всего прочего мира. Саша остановился, вздохнул. Какая-то мокрота появилась у него под глазами.

"Вот она, свобода" — подумал он. Поэтический подъем толкался в его груди. Саша поднял голову и начал патетически читать:

"Прощай немытая Россия …"

Когда-то давно он про себя решил, что как только он переступит границу то обязательно прочтет это стихотворение Лермонтова. Он ни с кем не делился этой мечтой. И теперь, стоя в полуметре от бывшей великой империи он ощущал себя героем покорившим высочайшую вершину планеты.

"Страна рабов, страна господ.

И вы мундиры голубые.

И ты послушный им …"

Договорить не дали. Болезненный тычок в зад стащил Сашу с поэтического олимпа и вернул к действительности.

"Чего стоишь, остолоп."

Саша обернулся и увидел тележку с растерзанными чемоданами и искривленную от злости физиономию своего бывшего и одновременно будущего соотечественника. Саша хотел было что-то сказать, типа "не надо хамить, мы теперь с вами в свободном мире", но понял что этот гражданин пожалуй так быстро не перевоспитается.

"Сашок, Сашуля. Тут места свободные" — услышал он знакомые вопли жены — "быстрее, не то займут.

Не сказав обидчику ни слова, Саша привычно и быстро покатил свою тележку.

Четыре места, отбитых его женой оказались весьма удачными — возле окна, вдали от суеты и стратегически близко к туалетам. Здесь можно было с удовольствием провести 4 часа остающиеся до посадки. Саша наконец сел. Посидел минут пять. Но генетическая жажда деятельности не давала ему удобно устроиться в кресле и читать какую нибудь брошенную газетную макулатуру, валявшуюся под креслами. Саша поворочался еще немного, потом вскочил. Бросил шапку в кресло, показывая всем стоящим, что место занято, сказал коротко жене "Охраняй" и пошел исследовать свободный мир Шереметьевского аэропорта.

Внимание Саши привлек съестной запах доносящийся откуда-то из-за обшарпанных колон. Саша пошел на запах. На месте бывшего советского буфета располагался кооператив с прощальным названием "Счастливого пути" и подписью чуть пониже "икскюзивные права". Ассортимент был старым советским, цены хорошо заграничными. Для непонятливых граждан висела табличка "Все цены в долларах". Саша глянул на меню и вдруг неожиданно для самого себя заговорил словами Кисы Воробьянинова. "Котлеты телячьи — восемь, сосиска говяжья — пять, кофе черный — три доллара. Однако!" Взбешенный этим невиданным грабежом Саша бросился к знакомой двери с полосочкой на полу, абсолютно позабыв все свои страхи, колотившие его еще четверть часа назад. Возле двери стоял солдат внутренних войск с автоматом за спиной.

"Слышь, друг" — сходу обратился он к солдатику — "будь человеком, выпусти на пять минут. Я тут сбегаю в буфет, кофе куплю. Пить хочется, невмоготу".

"Не положено" — привычно ответил солдатик.

"Ну мало ли что не положено" — продолжал Саша — "Я быстро, одна нога здесь другая там"

"Не положено" — опять откликнулся солдат — "Вон там буфет, иди и покупай".

"Буфет, кооператив" — задохнулся Саша — "знаешь там цены какие. Кофе — три доллара, а здесь всего-то 20 копеек".

"Ну и что?" — ответил солдат — "Гляди, другие же покупают". И указал в сторону каких-то пассажиров, жующих сосиски и прихлебывающих кофе из белых фаянсовых чашечек.

"Так они ж миллионеры" — быстро нашелся Саша — "им три доллара выкинуть, как бумажку, а у меня на всю жизнь в Америке всего-то сто долларов."

Солдат пожал плечами — "Ну и что, знал же куда едешь".

"Слышь, друг" — опять взмолился Саша — "а может ты сходишь. Я тебе десять рублей дам. Всего-то кофе купишь, а сдачу себе возьмешь."

"Ну да" — возмутился солдат — "Я брошу пост и пойду тебе кофе покупать. Может тебе и автомат дать, посторожить."

"А что, я могу." — развеселился Саша — "Я посторожу. Когда-то тоже в карауле стоял. "

Кто-то легонько тронул Сашу за плечо. Саша обернулся. Рядом стоял караульный офицер с двумя солдатами, явно услышавшим