Пелагия и красный петух - Борис Акунин

– Как вы меня назвали? – поморщился гость. –Бердичевский?Я что, похож на еврейского лавочника из Бердичева? Берг-Дичевский,– отчеканил он и приподнял бровь, как бы размещая в глазнице невидимый монокль.– При бракосочетании моего прадеда и прабабки, единственной наследницыДичевских, было решено соединить два герба, чтоб не угас старинный род.

В глазах надворного советника отразился ужас,пухлая мордочка залилась краской.

Гвоздиков так распереживался от своейоплошности, что даже привстал на стуле.

– Боже мой, ради всего... Тысяча извинений...Недослышал по телефону. Такая, знаете, ужасная связь!

Чтобы усугубить эффект, нужно было этотгвоздик еще разок стукнуть по шляпке. Посему Матвей Бенционович небрежнымжестом предал смехотворное недоразумение забвению, доверительно понизил голос инаклонился вперед:

– Скажите, Гвоздиков – это дворянская фамилия?

Полицеймейстер побагровел еще пуще.

– Нет, я, собственно, из мещанского сословия.Пока выслужил только личное дворянство...

Прокурор сделал вид, что колеблется – стоит липродолжать разговор со столь неродовитым собеседником. Вздохнул, проявилвеликодушие:

– Ничего, Бог даст, дослужитесь и допотомственного. На нас, дворянах, держится здание российской государственности.Сам государь [он показал на портрет, в котором качество живописи искупалосьразмерами] в конце концов лишь первый из дворян. Это ведь наши предки избралиМихаила Романова на царство. На нас и ответственность. Согласны?

– Да, – молвил Гвоздиков, слушавший счрезвычайным вниманием. – Но, ваше высокородие, я не вполне...

– Сейчас объясню. Вижу честного, порядочногочеловека и патриота. Да что лукавить? Я ведь и справки о вас наводил. Укомпетентных людей, – значительно понизил голос Матвей Бенционович. – И потомусразу перехожу к цели своего визита. По роду деятельности вы безусловноосведомлены об общественных движениях и организациях, имеющихся в Житомире.

– Если вы о нигилистах, то это скорее вЖандармское...

– Не о нигилистах, – снова перебилполицеймейстера Бердичевский. – А совсем наоборот. Меня интересует организацияверноподданная, державная. Та самая, которую я упомянул в начале разговора.Дело в том, что у нас в Заволжской губернии тоже порасплодилось жидишек. Оченьмного стали себе позволять. Губернский банк к рукам прибрали, газетку пакостнуюзавели, теснят исконных заволжан по торговой части. Вот мы, патриоты края, ирешили одолжиться у вас опытом. Много хорошего рассказывают о житомирских«опричниках». Если поможете мне с ними связаться, благое дело сделаете,ей-богу.

Семен Ликургович был явно польщен, но предпочелсосторожничать:

– Я, господин статский советник, в«опричниках» не состою. Мне и по должности не положено. Тем более, сами знаете,их методы не всегда находятся в соответствии с установлениями закона...

– Я ведь к вам не в официальном качествепришел. Не как прокурор к полицейскому начальнику, а как дворянин к дворянину,– укоризненно молвил Матвей Бенционович.

– Понимаю-с, – поспешил его успокоитьполицеймейстер. – И говорю исключительно во избежание какой-либодвусмысленности. В «опричниках» не состою и не все их акции одобряю, особенноте, от которых проистекает вред имуществу либо жизни и здоровью. Иной разпо-отечески и пожуришь, без этого нельзя. Люди-то горячие, есть и отчаянныеголовы, однако сердцем чисты. Только иногда придерживать нужно, чтоб дров неналомали.

– Как правильно вы все говорите! – вскричалвизитер. – Я чрезвычайно рад, что обратился именно к вам. Понимаете, я потому ихочу сам создать заволжскую «опричную» дружину, пока это не произошлосамопроизвольно. Желал бы, так сказать, находиться у истоков и тактичнонаправлять.

– Вот-вот. И я тоже тактично направляю. Апоучиться у наших молодцов есть чему. – Гвоздиков важно помолчал, как надлежитсолидному человеку, которые взвешивает все «за» и «против» перед ответственным решением.– Хорошо, господин Берг-Дичевский. Как дворянин дворянину. И сведу с кем надо,и объясню, с какой целью вы приехали. Сам при встрече присутствовать не смогу –прошу покорно извинить...

Матвей Бенционович поднял ладони: понимаю,понимаю.

– ...Да и вам свое звание афишировать несоветую. И еще вот что... – Гвоздиков деликатно потупился. – Я вас отрекомендуюесаулу как господина Дичевского, без «Берга». А то наши русаки, извините, инемцев не очень жалуют.

– Ах бросьте, да какой я немец! – искренневоскликнул Бердичевский.

К опасному мероприятию Матвей Бенционовичприготовился основательно, хоть и конфузился, даже иронизировал над собой,бормоча: «Скажите, какой Аника-воин. Мальчишество, право слово, мальчишество...»

Первым делом купил в оружейном магазинеревольвер «лефоше». Шестизарядный, со складным крючком, за тридцать девятьрублей. Приказчик про складной спуск сказал: «Разумное приспособление, особенноесли носить оружие в кармане. Не зацепится, попусту не выпалит». За ту же цену,в виде подарка от фирмы, Бердичевский получил еще и однозарядный жилетныйпистолетик, целиком помещавшийся в ладонь. «Незаменимая вещь при нападенииночного грабителя, – пояснил приказчик. – Эта крошка обладает поразительной длясвоего калибра убойной силой».

У «крошки» спусковой крючок был обычный, нескладной, и прокурор занервничал. Представил, как пистолетик, повернутый дуломкнизу, возьмет и бабахнет. Пулька поразительной убойной силы пропорет и грудь,и бок. Ну его к черту.

Переложил игрушку в карман брюк.

Нет, так тоже нехорошо.

Наконец додумался: задрал штанину, засунул заремешок носка. Железка немножко давила на щиколотку, но ничего, терпимо.

Записка, присланная в гостиницу от Гвоздикова,была короткая и странная: «В полночь на набережной под фонарем».

Надо думать, имелась в виду речка Каменка,потому что главный житомирский водоток, Тетерев, из-за скалистости береговнабережной как таковой не имел. Да и Каменка была не то чтобы одета в гранит –ни парапетов, ни иных обычных признаков набережной Бердичевский там необнаружил. Зато загадочное «под фонарем» разъяснилось легко: на берегу горелтолько один фонарь, прочие были темны и, кажется, даже лишены стекол.

Отпустив извозчика, прокурор встал в неширокомкружке света. Поднял воротник – с речки несло сыростью. Стал ждать.

Вокруг было темным-темно, то есть вообщеничегошеньки не видно.