Война с Западом - Дуглас Мюррей

работу, которая, по его мнению, может быть полезна Энгельсу. К этому времени оба они уже знают об открытиях Чарльза Дарвина, чьи работы о происхождении видов, естественном отборе и многом другом были, конечно, недоступны философам эпохи Просвещения. Маркс интересуется Пьером Трёмо и его книгой "Происхождение и преобразования человека и других существ" (Париж, 1865). К этому времени аргумент о моногенезе (то есть о том, что все человеческие существа родственны и не являются разными видами) выигрывал интеллектуальную войну. Фредерик Дуглас и другие весьма убедительно и в конечном итоге успешно вмешались в дебаты. И все же даже сейчас Маркс продолжает играть с аргументом полигенеза. Как он говорит Энгельсу о работе Теремо: "Несмотря на все недостатки, которые я отметил, она представляет собой очень значительное достижение по сравнению с Дарвином. . . . Например, . ... (он провел много времени в Африке) он показывает, что обычный негритянский тип является лишь вырождением гораздо более высокого типа".

Возможно, для Маркса это было просто слепое пятно? Возможно, у него были проблемы с чернокожими, но не с другими группами?

Вот Маркс в другом письме к Энгельсу, где ему удается затронуть тему евреев: "Изгнание из Египта прокаженного народа, во главе которого стоял египетский жрец по имени Моисей. Лазарь, прокаженный, также является основным типом еврея".

Конечно, есть и другой способ защиты. Можно сказать, что в этих письмах Маркс писал не для публики. Его размышления о "дегенеративной" природе "простых негров" и "прокаженной" природе еврейского народа, конечно, уродливы, но это частные размышления в частном письме, написанном наедине с другом. Как в письме, которое Томас Джефферсон отправил маркизу де Шастелюксу. Но проблема Маркса в том, что он не ограничивал свой расизм частной перепиской со своим соавтором по "Коммунистическому манифесту".

В 1853 году в одной из своих статей для New York Tribune Маркс писал о Балканах, что они "имеют несчастье быть населенными конгломератом различных рас и национальностей, из которых трудно сказать, какая наименее пригодна для прогресса и цивилизации". В 1856 году он писал в той же газете, что "каждый тиран поддерживается евреем", и утверждал, что всегда существует "горстка евреев, которые обчищают карманы". Начиная со времен Иисуса и изгнания ростовщиков из храма, Маркс говорит своей аудитории, что "евреи-ростовщики Европы делают только в большем и более отвратительном масштабе то, что многие другие делают в меньшем и менее значительном. Но только потому, что евреи так сильны, своевременно и целесообразно разоблачить и заклеймить их организацию". И эти протогитлеровские взгляды относятся не к какому-то одному периоду жизни Маркса. Скорее, они последовательны на протяжении всей жизни. Более чем десятилетием ранее, в 1843 году, Маркс пишет в работе "О еврейском вопросе": "Что такое мирская религия еврея? Хакерство. Каков его мирской Бог? Деньги. . . . Деньги - это ревнивый бог Израиля, перед лицом которого не может существовать никакой другой бог".

Что ж, скажете вы, возможно, Маркс просто не очень любил евреев? Только вот другие расы он, похоже, тоже не очень любил и так же мало уважал их великую историю, как и историю евреев. В 1853 году он говорит своей американской аудитории: "У индейского общества вообще нет истории, по крайней мере, никакой известной истории". И хотя Маркс одновременно проклинает и совершенно невежественен в отношении индийской цивилизации, он, похоже, благосклонно относится к британскому правлению в Индии. "Вопрос, - говорит он, - не в том, имели ли англичане право завоевать Индию, а в том, должны ли мы предпочесть Индию, завоеванную турком, персом, русским, Индии, завоеванной британцем". Одна из ролей Британии в Индии, утверждает Маркс, заключается в том, чтобы заложить "материальные основы западного общества в Азии". Он склонен думать, что это им удастся. Ведь хотя Маркс отмечает, что другие цивилизации уже завоевывали Индию, эти более ранние "варвары-завоеватели" не справлялись с поставленной задачей. В то время как "англичане были первыми завоевателями, превосходящими, а значит, недоступными для индусской цивилизации".

Тем не менее, Маркс мог быть античерным, антисемитским, антииндийским, проколониалистским и расистским как на публике, так и в частной жизни. Но, по крайней мере, он не может быть связан с другим большим грехом Запада. Увы, как бы ни доказывал потомкам, что Маркс мог ошибаться в каждом вопросе, вот он пишет о рабстве в 1847 году, накануне Гражданской войны в Америке, и уже находится на неправильной стороне этого конфликта: "Рабство - это такая же экономическая категория, как и любая другая".

Маркс взвесил плохие и, как он выразился, "хорошие стороны рабства". И он нашел в нем много хорошего: "Без рабства Северная Америка, самая прогрессивная из стран, превратилась бы в патриархальную страну. Сотрите Северную Америку с карты мира, и вы получите анархию - полный упадок современной торговли и цивилизации. Приведите к исчезновению рабства, и вы сотрете Америку с карты наций".

Почему стоит перечислять этот неполный список преступлений, которые в нашу эпоху являются практически чистым перечнем? Не только потому, что они демонстрируют, что самая значительная фигура в истории левой мысли, по сути, ее генезис и пророк, возможно, даже ее бог, был виновен в каждом из пороков, предъявляемых всем немарксистам на Западе. Но при любом анализе Маркс был гораздо хуже, чем любой из тех, кого в основном левые кампании провели последние годы в порицании. Антисемитизм Маркса более ядовит, чем антисемитизм Иммануила Канта. Его расизм на протяжении всей карьеры выглядит так, что единственная сноска в работах Дэвида Юма выглядит очень незначительной. Его язык о высших и низших расах был такого рода, который прогрессивные мыслители, такие как Джон Стюарт Милль, уже ненавидели, и хуже, чем все, чем занимался Томас Джефферсон.

Единственная защита, которую могут дать ему его защитники и ученики, заключается в том, что он был человеком своего времени. Маркс жил в девятнадцатом веке и поэтому сохранил ряд наиболее неприятных качеств эпохи. И все же эта защита начинена взрывчаткой, готовой взорваться в лицо любому, кто попытается ее использовать. Во-первых, потому что кто не является человеком своего времени? Каждый человек, чья репутация оказалась под ударом в ходе культурной революции последних лет, тоже был человеком своего времени. Так почему же это оправдание должно быть успешным, когда используется в защиту Маркса, и отвергнутым, когда используется в защиту Вольтера или Локка? В случае с Марксом, есть еще одна проблема в его защите, которая заключается в том, что для его защитников он не просто другой мыслитель. Его даже нельзя сравнивать с Юмом