Арабские звезды сияют ярче - Лариса Павловна Соболева

Не выпуская руку мошенницы (уже понятно: это группа мошенников), он распахнул дверцу и молниеносно наполовину забрался в салон. Второй рукой схватил за шиворот мальчишку лет десяти, рыча:

– А ну, ползи, засранец, ко мне… Дверцу закрой!

Со страху мальчик закрыл дверцу рядом с водителем, потом сопротивлялся, когда его тащил хозяин тачки. Но Веня физически сильный, только крепче сжимал рубашку, которая стала давить шею, отчего пацан захрипел. Вырывалось и существо непонятного пола, оно хотело удрать, пришлось прикрикнуть, бросив через плечо:

– Стоять смирно, лучше не зли меня! А ты выходи, пацан, выходи… Не надейся, не отпущу. Так… – Теперь оба мошенника стояли рядышком, он их держал крепко. – Ну-с? Поехали в ИВС?

– Что такое ИВС? – выдавило существо неопределенного пола.

– Изолятор временного содержания, – рявкнул он. – Там вас в обезьянник закроем!

– Не надо! Вениамин, прости!

Пацана от неожиданности Веня выпустил, тот как дунул прочь, только топот раздавался несколько секунд. А существо он притянул к себе, сбросил кепку, волосы, собранные в хвост, упали за спину…

– Крошечка-Хаврошечка! – выговорил потрясенный Вениамин. – Это как понимать? Ты кинулась под мою машину… Охренела, дура?

– Я не узнала твою машину, темно же, – залепетала Алина, чуть не плача. – Ну, прости, прости… Пожалуйста…

Посадить ее на пассажирское сиденье – убежит, пока он будет идти на место водители. Вместе с ней Вениамин обошел нос авто, затолкал ее в салон, заставив Алину передвинуться на пассажирское место, сел сам и заблокировал дверцы. Теперь отпустил ее руку и включил в салоне свет. Она самая! Потирая запястье, Алина исподлобья поглядывала на него с опаской и виновато.

– Вон как ты промышляешь… – протянул он разочарованно. – Ты хоть в курсе, какой срок получишь за подобные шутки? Еще скажи спасибо, что у меня тормоза крепкие, мог раздавить тебя, ты слышала бы, как трещат твои кости, тебе было бы очень больно.

– Я первый раз, – буркнула она, опустив голову. – Бабушка в этом месяце болела, ей не заплатят, она у частника работает. А мой заработок… сам знаешь, накрылся. Нам же надо на что-то жить!

– Ты программист, в интернете не пробовала зарабатывать?

– Я только начала, пока там копейки… Отпусти меня.

Вместо прощения он завел мотор и тронул машину с места, Алина, разумеется, запаниковала:

– Куда ты меня везешь?

– К тебе домой! – рявкнул Вениамин.

Алина успокоилась, иногда подсказывала правильную дорогу, впрочем, ехали недолго, он остановился во дворе.

– Я могу идти? – не решалась девушка открыть дверцу.

Он повернулся к ней, закинув локоть на спинку кресла:

– Значит так, слушай меня внимательно. Не вздумай устраивать подобные трюки, сейчас практически все автолюбители имеют видеорегистраторы, доказать, что ты сама бросилась под колеса, ничего не стоит. В результате вместо развода на бабки ты получишь срок, может быть, условный, но уже испортишь судимостью себе жизнь. Ко всем неприятностям тебя заставят выплатить штрафы. Усвоила?

Кивнула, не глядя на него, кажется, ей стыдно.

– Там сумка на заднем сиденье, бери и иди домой.

Она выполнила требование, но сумку не смогла поднять, начала тащить, Вениамин выскочил из машины:

– Осторожно! Дай, я сам.

– Что там такое тяжелое? – естественно поинтересовалась она.

– Продукты. Осторожно неси, яйца можешь побить.

– А… а… а… – заело Алину, растерянно хлопающую глазами. – А что я тебе должна за… Я могу потом отдать, когда…

– Ничего не должна! – обрубил он. – Мне все досталось даром. Я вез эту сумку тебе и твоей бабушке из деревни, раз ты потеряла работу. Гуманитарная помощь, мама собирала.

Поднять подняла сумку, а нести не смогла, наверное, весит столько же, сколько сама Алина, если не больше. Вениамин поставил машину на сигнализацию, забрал сумку и вздернул подбородок, мол, куда идти? Она протянула руку по направлению к лестнице, а перед тем, как подняться по ней, Веня мотнул головой, дескать, вперед иди. Ему не приходилось видеть трущобы, хотя в городе бывали часто, вывозили на продажу сельхозпродукцию, но по закоулкам не ездили, отсюда Вене с трудом верилось, что здесь можно жить. Вошли в узкую прихожую, он поставил сумку и хотел уйти, Алина задержала его:

– Идем, познакомлю тебя с бабушкой, а то как я объясню ей, где все это взяла? Ты что, боишься?

– Вообще-то, неудобно…

– Алина! Кто там еще с тобой? – услышали они голос бабушки.

– Ба, со мной тут парень пришел…

– Веди его сюда! – поступил приказ.

Ничего не поделаешь, вот попал… Комната, где сидела в старом кресле бабушка Алины, оказалась чисто убранной, но вещей здесь избыток, у каждой свое место, только бедно. Его заставили выпить чай с вареньем, какое-то время он слушал о достоинствах внучки, кивал, соглашаясь, будто знает эту мошенницу-аферистку давно, вежливо улыбался. Бабушка старенькая, непонятно, как она работает, и говорливая. Едва дождавшись паузы, Вениамин засобирался и быстренько слинял. Алина не сообразила попросить Веню перенести сумку на кухню, теперь тащила ее волоком, бабушка заковыляла на больных ногах к ней:

– Что тут шаркает?

– Да вот… Вениамин привез нам продукты из деревни.

– У нас же с деньгами сейчас туго. В долг дал?

– Нет, подарил.

На кухне бабушка, открыв рот, присела на стул, глядя, как внучка распределяет продукты. Здоровенная курица, домашняя колбаса, сало, молоко… Картошка, капуста, в общем, все овощи. Бабушка лишь качала головой:

– Ай, мир не без добрых людей, а я уж думала, придется затянуть пояса. Алинка, Веня парень стоящий, таких сейчас днем с огнем… Раз мужик заботливый, не жадный, значит, надежный и ответственный, за него всеми клешнями держись. Ты меня слышишь?

– Слышу, слышу.

– Плохо слышишь! Я тебя знаю, тебе бы только хвостом крутить…

– Ба! Я не нравлюсь ему, он просто пожалел нас.

– Пожалел? И то хорошо. Сколько в городе народу живет? Сотни тысяч, миллион, полтора? Чего ж никто не пожалел нас, а? Вот как помру, на том свете мне покоя не будет – как ты тут, дуреха. Попробуй, упусти Веньку – с того света приду, чтобы отходить тебя ремнем.

Алина к этому времени нарезала колбасу, один кружок закинула в рот – м… вкусно. Теперь можно не думать о хлебе насущном и спокойно искать работу. Нет-нет, убирать квартиру не пойдет, согласилась только из уважения к Орлику.

Утром Павлу позвонила жена Будаева:

– Муж начинает потихоньку говорить, что-то твердит, а я не понимаю. Может, вы разберете? Вижу, хочет сказать что-то важное, думаю, это касается того случая – в деревне.

– Я сейчас приеду, – пообещал он.

Наскоро выпив чаю с бутербродом, не слушая маму, что завтракать следует плотно, потому что до вечера сын может вообще не поесть… Главное, не говорить ничего, не возражать, молча собираться и бегом по лестнице вниз, а то ведь мама расстроится.

Перед входом в больницу Павла встретила жена Будаева, милая женщина, полненькая, с мелодичным голосом. Встретила, чтобы провести его через медицинские кордоны и по длинным коридорным пролетам. Когда они шли в палату, она не упустила случая пожаловаться:

– Может, не надо было соглашаться на операцию? Прошло столько времени, а Спартак идет на поправку еле-еле. Все же вмешательство в мозг… Спартак плохо управляет мимикой, речью не владеет, не может