Цветочки Александра Меня - Юрий Пастернак

Людмила Улицкая

Однажды, по молодости и по глупости, я спросила у него, почему к нему стоит целая очередь из сумасшедших и дураков. Он был так великодушен, так зорко видел людей, что не стал меня обличать, а сказал только, что Христос пришёл к бедным и больным, а не к богатым и здоровым. Но прошло очень много времени, прежде чем я немного про это поняла. Дело было в том, что он любил тех ближних, которые ему достались, не выбирая лучших, а всех, кто в нём нуждался. Это был его народ – дикий, непросвещённый, нравственно недоразвитый, но другого народа не было. И этот самый народ приходил к нему утром, днём и ночью. К нему звонили, писали, просто стучали в дверь. А он и был «при дверях», – так говорила про него одна моя покойная подружка-старушка. А уж она-то знала, Кто есть «Дверь овцам».

Людмила Чиркова

В марте 1990 года я приехала в Москву для операции на глазах. Приехала в подавленном, депрессивном состоянии. Сергей и Лена (Бессарабские. – Ю.П.) повезли меня в Новую Деревню на литургию, убеждая, что я должна обязательно причаститься перед операцией. Но моя депрессия сковала волю, и я никак не могла собраться с мыслями. Пока мы ехали в машине, мне дали молитвослов и велели читать акафист ко Святому Причащению. Но хотя глаза мои смотрели в книгу, я плохо понимала, что читаю, мысли блуждали по неведомым дорожкам, отвлекаемые ещё и разговором между собой моих спутников. В общем, в храм я прибыла совсем не готовая приступить к Святым Тайнам. Но всё же меня проводили на исповедь к отцу Александру, где, видя за собой большую очередь, я ничего вразумительного сказать не могла, а только плакала. Но тем не менее отец Александр благословил меня причащаться. Я же своевольно решила по своему недостоинству не подходить к Святой Чаше. И когда какая-то старушка предложила мне кусочек просфоры, взяла и съела его. После того как все причастились, отец Александр подозвал Лену и спросил, почему я не причастилась. Она передала ему мои слова, что я посчитала свою исповедь неполной и недостойна Святого Причастия. Тогда отец Александр велел мне подождать в приделе, где стояла купель для крещаемых, и, закончив свои дела в алтаре, пришёл туда. Спросил меня про предстоящую операцию. Я ответила, что завтра меня должны госпитализировать. «Вам нужно причаститься. Вы ничего не ели?» Я призналась, что съела кусочек просфоры. Он на секунду задумался, а потом пошёл и принёс Святые Дары, вторично исповедал меня (уже более спокойную и несколько собравшую свои мысли и чувства) и причастил.

И когда я приехала из Новой Деревни к своей подруге, у которой тогда остановилась, она отметила во мне внутреннюю перемену. На следующий день меня госпитализировали в клинику Фёдорова. Операция прошла успешно, и вскоре я вернулась домой.

Владимир Шишкарёв

Отец Александр по аналогии с широко распространённой в советские времена аббревиатурой НОТ (научная организация труда) изобрёл формулу МОТ – Молитва, Отдых, Труд. Батюшка говорил: «Четвёртого не должно быть. Я всё время слежу, чтобы не было четвёртого. Человек может пребывать в трёх состояниях: молиться, отдыхать или трудиться. Можно молиться и собирать грибы. А четвёртое – это от лукавого. Лень – рассадник всех пороков. Вот когда ничего не делаешь – ни Богу свечка, ни чёрту кочерга – тут и возрастают грехи.

И ещё три правила. Первое – “Правило дельфина”. Мы посланы сюда по воле Божьей, мы здесь должны жить. Но нам, как дельфину, нужно взять дыхание – каждый должен понять сам, где его взять, в какую минуту, когда – и потом снова погрузиться в воды моря житейского. Второе – “Правило открытой руки”. То есть блаженнее давать, чем брать. Постарайся выслушать человека, отдать ему своё время, поделись. Никогда не жалей денег – трать их сколько угодно, если ты считаешь, что это на дело. И последнее – “Правило скульптора”. У Родена спросили: “Как вы делаете скульптуру?” Он ответил: “Очень просто. Я смотрю на камень и всё лишнее убираю”. Ничего лишнего не делайте в жизни, ничего! Не прибавляйте проблем».

Михаил Штеренберг

Став на религиозный путь, мы, будучи евреями (моя жена по матери также еврейка) и никоим образом не отказываясь от своего древнего народа, созданного верой в единого Бога, связали свою судьбу с христианством и Россией. Некоторое сомнение у нас возникло, когда русский муж нашей младшей дочери, которая также глубоко верующая христианка, стал убеждать нас уехать, ибо он опасался за её судьбу. Мы, как это принято у христиан, пошли к моему духовному отцу Александру Меню и поделились с ним своими сомнениями. Как только он понял, о чём идёт речь, он закричал (что с ним случалось чрезвычайно редко): «Это не ваш путь! Вы там духовно погибнете». Этот разговор устранил наши последние сомнения.

Митрополит Крутицкий и Коломенский Ювеналий

Много можно говорить о пастырском и проповедническом подвиге отца Александра, но я хочу указать на самое главное, что было в нём: он в нашем буквально обезбоженном мире находил путь к сердцам своих современников и открывал им тайны Царствия Божия, Самого Христа, «Божью силу и Божию Премудрость» (1 Кор. 1:24).

Александр Юликов

Очень важное для меня событие произошло на Пасху 1963 года. Что значило тогда прийти в храм на Пасху? Вокруг стояло оцепление: дружинники и милиция пропускали в церковь только пожилых людей, а молодых – ни под каким видом. Поэтому я приехал довольно рано. До начала службы было ещё далеко. Мы беседовали, как обычно, и отец Александр спросил: «А что, собственно, мешает вам креститься?» Я говорю: «Ничего». Он: «Ну, тогда это грех!» И мы прошли в другую комнату, где он меня крестил. При этом присутствовали только мы двое, у меня не было, конечно, крестика нательного, и, когда дошло дело до этого, он просто снял с себя крестик и надел на меня.

Когда началась служба и я стоял в алтаре, поскольку, будучи крещёным, имел уже такое право, приехал Женя Барабанов. Он, естественно, ничего не знал. И у него округлились глаза, когда он увидел меня в алтаре. Сохранилась фотография этой Пасхи, где за отцом Александром, воздевшим руки, стоят четыре человека. Троих из них я знаю очень хорошо: это я сам, Женя Барабанов, Шурик (сегодня о. Александр Борисов).

Ирина Языкова

Как-то после службы мы пошли провожать отца Александра, он очень спешил. Кто-то побежал ловить машину, а мы стояли и продолжали разговор. Когда подъехала машина, он вдруг сказал: «Прошу вас, помолитесь о Юлиане Семёнове, он очень болен. Я сейчас еду его соборовать».

Мы удивились, кто-то даже возмутился: как же так, он же чекист и про чекистов пишет! Отец остановил его: «Не судите по внешнему, у каждого человека свои отношения с Богом. К тому же в болезни Бог становится ближе. И нужно молиться, чтобы он успел примириться с Богом».

Отец Александр сетовал: «Приходят благословение брать, какую юбку шить или какой формы карман к ней пришить, а как другого мужа заводят или другую жену, так благословения не спрашивают».

Одна прихожанка пришла как-то к отцу Александру и говорит: «Батюшка, я беременна, но рожать не могу никак. В моём положении мне ребёнок ни к чему. Да я и не смогу его вырастить. Благословите сделать аборт!»