Рассказчица - Кэтрин Уильямс

Амит и Рассел сгибаются от смеха за столом, заставленным декором ресторана и порциями панкейков с шоколадной крошкой. Смех Рассела похож на уханье совы.

За длинным узким столом у задней стены «Линдис» друг Эвана, Стюарт, рассказывает о прошлогодней хэллоуинской игре «люди против зомби», занявшей весь кампус и в конце концов остановленной полицией. Стюарт, тоже ролевик, учится с Эваном на втором курсе, хотя выглядит не старше четырнадцати. У него высокий гнусавый голос, что играет ему на руку, когда он в лицах пересказывает какую-то историю.

Амит – третьекурсник, основная специальность которого – информатика, факультативная – философия, а Рассел – второкурсник, который раздобыл документы моей прабабушки из исторического общества. Непонятно, знает ли он, что это было для меня, но вида не подает. Первые пятнадцать минут ужина он рассуждает, что если время – это четвертое измерение, тогда технически можно отправиться в прошлое, в 1918 год, и не позволить владельцу «Ред Сокс» Джеку Фрази отдать Бэйба Рута нью-йоркским «янкис».

Иначе не скажешь: друзья Эвана – Ботаны с большой буквы «Б». И они этого не стыдятся. Они будто этим гордятся. Погружаются в это с головой, плавают в этом на спине, в шапочках и с прищепками для носа. Но «ботанство» проявляется в них по-разному. У каждого свои причуды, и видно, что они поддерживают увлечения друг друга. И они милые. У Рассела есть девушка в Бостоне, а у Амита – новая «знакомая женского пола», с которой они познакомились на чем-то, что называется «сабреддит»[18], но что-то мне подсказывает, что эта группа не часто контактирует с девушками. Кажется, им нравится, что в компании наконец оказалась девушка, тем более это дало им возможность подшучивать над Эваном.

– И что ты сделал? – спрашиваю я, наслаждаясь знакомством с другим, менее серьезным Эваном, который перелезает через забор на участок президента колледжа в погоне за «зомби» с ружьем, стреляющим зефирками-маршмеллоу.

– Штаны снял, конечно. – Амит из тех, кто громко говорит и иногда бьет кулаком по столу, чтобы подчеркнуть сказанное. У меня мелькает мысль: кажется, Амит с Кэти поладили бы. – Поэтому все называют его Эван Грозный.

– Только ты так меня называешь, Амит, – спорит Эван.

– А Соня что сказала?

Я пытаюсь представить ее изумление, когда полицейские привели домой Эвана без штанов.

– Тебя познакомили с ба? – удивляется Рассел.

Он похож на Эвана, только волосы длиннее, до плеч, и он носит очки в тонкой оправе.

– Ага, значит, она все-таки существует, – пищит Стюарт.

Остальные хихикают. Очевидно, вопрос написан у меня на лице, потому что Амит объясняет, накалывая на вилку несколько панкейков и проводя их по залитой сиропом тарелке:

– Мы уже начали думать, что там что-то в духе Нормана Бейтса.

– Соня чудо! Она угостила меня пирогом.

– Вообще-то пирог предложил я, – поправляет меня Эван.

– Джесс, значит, получает выпечку, а мы – ничего? – вопрошает Амит.

– Эван ни разу не приглашал нас в гости, – говорит Стюарт. – Он с тем же успехом мог все это время жить под эстакадой.

– Ну, он и меня не то чтобы пригласил, – быстро говорю я. – Я сама себя пригласила. – Бросаю взгляд на Эвана.

– Ба обычно не в восторге от гостей, – говорит он.

– Да-да-да, – перебивает Рассел. – После стольких лет в «программе защиты свидетелей». – Он изображает кавычки пальцами.

– Нет, это правда! – говорю я. – Ее отец бежал из Советского Союза.

– Может, когда вы, балбесы, научитесь хорошо себя вести… – Эван сминает в шарик испачканную сиропом салфетку. – Вас и на яблочный пирог пригласят. – Он кидает салфетку в Амита.

– яблочный? – Амит восклицает, будто от боли. – Это же мой любимый!

Я смеюсь так сильно, что не замечаю, как подходят они.

– Джесс?

Это Лайла… и Райан.

– Лайла, – говорю я; меня застали врасплох. – Привет.

Райан избегает моего взгляда. У него краснеет шея.

– Привет.

Тяжелый момент. Я внезапно жалею, что накричала на него на парковке у «Бургер Кинга». Сожалею, что не объяснила, почему мне было больно и что в этом виноват не только он, я ведь никогда ему не раскрывалась. Но о нашем расставании я точно не жалею.

– Кто эти симпатяшки? – спрашивает Лайла. Она говорит чуть нараспев, как всегда после пары бутылок. Еще даже нет девяти.

Бросаю взгляд на ребят, которые вообще не понимают, что происходит.

– Это Амит, Стюарт, Рассел и… Эван. – На его имени мой голос поднимается. Боюсь, что Райан узнает Эвана.

Лайла это чует, как акула кровь в воде: неуверенность, слабость.

– Эван. – Она наклоняет голову, отчего волосы прикрывают один глаз. – Так вот кого я недавно видела у твоего дома?

Она задает вопрос непринужденно, но знает – я в ловушке. Райан бросает на меня резкий, удивленный взгляд. Сердце начинает биться быстрее.

– Э-э… да, наверное. Он помогает мне с проектом.

– С твоим «семейным проектом»? – На лице Райана неприкрытое презрение. Краснота поднимается с шеи к щекам. Он тоже успел выпить?

– Именно с ним, – наконец снова обретаю голос.

– Для дополнительной оценки у этого извращенца, Остина? – ухмыляется Лайла. – Слышала об этом. Ты получила пять с минусом, но тебе этого недостаточно, да?

В ее глазах мерцает жестокость. Она будто намерена меня задеть. Но почему? Неужели я сделала Райану настолько больно, что Лайла решила отомстить?

– Вообще-то четыре с минусом. И да, мне этого недостаточно. У некоторых есть цели в жизни, Лайла. Не только просиживание штанов в парикмахерской на Девятой улице. – я тоже прищуриваюсь.

– Да что этот ботан с фетишем на ноги может знать о твоей семье? – У Райана заплетается язык. Он устремляет гневный взгляд на Эвана, пока Лайла пытается понять, при чем тут фетиш на ноги.

Эван откашливается.

– Что-то мне подсказывает, что вы не располагаете информацией о моих знаниях, – говорит он. – Что уж говорить о моих сексуальных предпочтениях. Но врать не буду, иногда я засматриваюсь на хорошие лоферы.

Амит давится смешком.

– Он не ботан, – говорю я.

– Нет-нет, – говорит Эван, разворачиваясь и глядя Райану прямо в лицо. – Еще какой. – Он протягивает руку. – Эван Николай Герман. Приятно познакомиться.