Королева праха и боли - Лив Зандер

– Все мы для кого-то чудовища, маленькая, – сказал он и все-таки кивнул, – кроме самих себя.

Глава 25

Ада

Восседая на спине мертвой лошади, я подъехала к каменной арке маленького храма, который мы наши в лесу. Шкура моего скакуна была какой-то пятнистой, а на крупе отчаянно не хватало хвоста. Увы, я не унаследовала творческих способностей моего мужа.

– Нет! О Хелфа, пожалуйста! – Молодой священник, шлепнувшийся при виде нас на землю, отползал, елозя задницей по земле, раздирая в хлам свою поношенную черную рясу и лихорадочно осеняя себя знаком Хелфы. – Пожалуйста, умоляю, пощадите…

Взмахнув рукой, я вогнала ему в живот костяной кинжал. Он сперва задохнулся, а потом закричал – когда по моему приказу клинок пополз вверх, вспарывая легкие. Крик оборвался, едва лезвие рассекло артерию. Теплая густая кровь брызнула мне на руку.

На руку, которую взял подъехавший Енош. Он наклонился, чтобы поцеловать ее, нахмурился – и стер красные пятна рукавом своего черного камзола.

– Отличный клинок. – Запечатлев на моих костяшках пылкий поцелуй, Енош выпрямился, и пальцы наши переплелись. – И все-таки шип в шею – это куда менее грязно.

– Енош, я повитуха. – Я еще и не таким пачкалась. – Шип в шею – слишком быстро, слишком безболезненно. Я тебе хоть что-нибудь хоть когда-то говорила? Нет. У тебя свой способ, у меня свой.

– Воистину. – В тот же миг костяные шипы выросли в шеях троих пытавшихся бежать священников, погрузив храмовые земли в тишину. – Если мне не изменяет память, уже за этим лесом мы увидим верховный храм.

Два дня мы неслись галопом не останавливаясь, убивая каждого встречного солдата или священника. Храмы мы ровняли с землей, разнося строения по кирпичику потоками костяной пыли, направленными сразу с двух сторон.

Когда лучи восходящего солнца пробились сквозь стволы сосен, а последние отсветы луны исчезли за раскинувшейся впереди цепью холмов, наши лошади вышли на опушку леса. И мы действительно увидели верховный храм. Разраставшийся на протяжении многих лет, он включал в себя несколько крепких каменных зданий, сгруппированных в настоящую крепость.

Енош остановил коня и указал на окружавшую храм стену, оснащенную чем-то вроде огромных арбалетов, установленных на железных опорах и заряженных болтами, которые, наверное, запросто пронзили бы насквозь медведя. На укреплениях, с которых лучники наблюдали за долиной, горели факелы. Тропу, ведущую к массивным воротам, ограждало несколько рядов толстых деревянных кольев.

– Защита от трупов, – объяснил Енош, оглянулся на нашу молчаливую армию мертвецов и прищелкнул языком. – Чтобы пробиться в храм, потребуется время.

– Они построили это, чтобы не подпускать бога. – Только одного не предусмотрели. – Но не простую женщину.

Добропорядочную и покорную.

Никчемную и ничтожную.

Енош нахмурился, глядя на простое шерстяное платье, которое я обменяла у травницы на костяные пестик и ступку. Ничто сейчас не выдавало во мне богиню.

Кто я? Просто смертная жена Еноша.

В этом и заключалась моя сила.

Смешно, правда?

– Ты это предвидела, не так ли?

– Ребенком я была в храме, поэтому знаю, что попасть туда нелегко. Тебя подстрелят и подожгут прежде, чем ты хотя бы доберешься до ворот. – Я прижала ладонь к животу, погладив защитный корсаж из ребер, раскрывающийся ниже пояса веером костяных щитков. – И папу ты подвергнешь риску, едва показавшись из леса.

Енош, стиснув зубы, крепче сжал мои пальцы. Он не хотел, чтобы я шла туда, но что он может сделать, чтобы меня остановить?

Ничего.

– Это самый быстрый, самый легкий способ попасть в храм хоть одному из нас, – сказала я после минуты напряженного молчания. – Возможно, я смогу договориться об освобождении отца. Или, по крайней мере, выясню, где его держат. В любом случае отвлеку их внимание от ворот. Я буду сражаться с ними внутри, а ты ударишь снаружи.

Тяжелый вздох Еноша всколыхнул морозный воздух, потом муж поднес мою руку к губам и снова поцеловал ее.

– Один крик. Один клуб дыма. Если почувствую, что хоть один смертный обнажил оружие, я обрушу на этот храм смерть, даже если люди подожгут меня.

– Звучит вполне справедливо, – я пустила лошадь шагом. – Если я, конечно, оставлю тебе хоть кого-то, кого еще можно будет убить.

Енош держал меня за руку, пока растущее расстояние не заставило нас расцепить пальцы. Я ехала к воротам одна – женщина, чью ценность определял лишь брак, который она заключила, и ребенок, которого она вынашивала в своем чреве.

Двое стоящих на страже солдат переглянулись, потом один из них медленно и осторожно приблизился:

– Разворачивайся, грешница. Верховный храм закрыт для паломников до тех пор, пока вновь не будет захвачен Король плоти и костей. Приказ первосвященника Декалона.

Пока солдат наклонял голову то к одному плечу, то к другому, проявляя слишком уж большой интерес к моей мертвой лошади, я спешилась и отослала кобылу прочь.

– А я слышала, что первосвященник Декалон искал меня. Он здесь, в храме?

– Да, он здесь, – сказал первый солдат, и сердце мое возбужденно зачастило. – Что ему за дело до тебя?

– Отведите меня к нему. – Конечно, они загоготали над дерзостью женщины, потребовавшей такое. Но мигом умолкли, когда я добавила: – Я Аделаида, жена Короля плоти и костей.

Поперхнувшись смехом, оба изумленно уставились на меня, потом опустили короткие копья. Один солдат вытянул шею, видимо, озирая горизонт в поисках Еноша, потом вскинул взгляд на укрепления, где уже началась суматоха.

– Эй, наверху, что-нибудь видите? – крикнул он.

На барбакане, слева от ворот, блеснул железный шлем, отразив первые лучи солнца:

– Пусто и тихо. Им и не пахнет.

– Я пришла одна. – Провоцируя их, я сделала шаг назад. – Конечно, если вы не хотите меня впускать, я могу просто повернуться и…

– Открывайте ворота! – рявкнул первый солдат и поспешно обогнул меня, приставив острие копья почти вплотную к моей спине. – Иди прямо по проходу, без шума и фокусов.

Из прохода, открывшегося под скрип тяжелых деревянных створок, висящих на скверно смазанных петлях, так неожиданно пахнуло густым запахом сосновой смолы, что у меня запершило в горле. Внутри все было выложено белым, с серыми вкраплениями мрамора, отполированного до зеркального блеска.

Я вдохнула, слишком уж глубоко: грудная клетка расширилась, и я почувствовала, как острие копья коснулось моего платья. Тогда я сделала первый шаг. Полумрак поглотил меня. Проход представлял собой совершенно прямой коридор, плохо освещенный редкими факелами, установленными на большом расстоянии друг от друга.

Странно.

Створки за моей спиной с треском захлопнулись, и я невольно содрогнулась. Это всего лишь нервы. За пять минут