Королева праха и боли - Лив Зандер

– Я никогда больше не надену цепь, будь она из кости, железа или пристального внимания смертных.

Губы Декалона несколько раз беззвучно сжались и разжались, прежде чем ему удалось выдавить:

– Аделаида, позволь…

– Не смей называть меня так, смертный, потому что я – Королева гнили и боли! – Один удар, и я вогнала клинок между его ребер, в легкие, чтобы он захлебнулся собственной кровью, как захлебнулся папа. – Достаточно добрая, чтобы даровать тебе быструю смерть перед тем, как я разнесу твой проклятый храм и похороню твои кости под обломками вместе с костями других предателей!

Сотрясаемый судорогами, первосвященник уставился на свою пропитывающуюся кровью рясу, потом поднял дрожащую руку и ухватился за железное кольцо жаровни, в которой пылал огонь, так, что плоть его зашипела.

– Да спасет… Хелфа… твою… душу.

И он дернул кольцо.

Жаровня опрокинулась.

Звяк!

Вывалившиеся угли запрыгали по помосту, рассыпались по полу покоев, по мрамору, по янтарному стеклу…

Вжух!

Огромный язык пламени взметнулся к потолку так мощно и внезапно, что я отпустила первосвященника Декалона. Старик скатился с возвышения и распростерся у самой эмблемы Хелфы, окруженный вспыхнувшим повсюду огнем. Огонь бежал по янтарным бороздкам, растекался во все стороны, взбирался по стенам…

Нет, нет, нет…

Я попятилась, охваченная паникой. Это было не стекло. Это была сосновая смола, застывшая, затвердевшая смола, которой заполнили желобки в мраморе, чтобы в критической ситуации сжечь весь храм.

Что ж, ситуация критическая.

Храм сгорит.

И я вместе с ним.

Глава 26

Ада

Ноздри обжигало дымом, быстро заполняющим помещение. Пожар ширился и разрастался, превращаясь в настоящий огненный ад. Хуже всего было то, что загорелись валявшиеся на полу трупы. Кожа на их лицах морщилась и таяла – чего не случалось вот уже двести лет.

Енош, должно быть, снял свое проклятье, но я все равно приказала мертвецам подняться. Если они лягут на пылающие борозды, прикрыв огонь своими телами, я смогу убежать. Только… куда? Коридор, по которому я пришла сюда, был полон этой смолы, так что сейчас, вероятно, там уже ревет пламя.

Я оглянулась на железную ширму, из-за которой появился первосвященник. Перед глазами все расплывалось, яростный жар опалял их, высекая слезы. Если я побегу туда, к ширме, каковы шансы, что люди не вплавили янтарную смолу в камень и там? Ничтожные.

Что ж, я все-таки повелела трупам накрыть собой огонь в направлении коридора. По крайней мере, ту дорогу я уже знаю.

Подчиняясь команде своей госпожи, бывшие солдаты по двое, по трое повалились на пол. А я сбежала с помоста и принялась перепрыгивать с одной кучи тел на другую, будто переходя по камням бурную речку.

Только вот камни эти словно облили маслом и подожгли: пламя пожирало трупы слишком быстро. Подол моего платья уже почернел, огонь опалил мне волосы, дыхнув в лицо горькой вонью, обожженные руки стремительно покрывались пузырями.

Боль вонзалась в кожу тысячами острых игл, я бежала, всхлипывая, и вот уже первый крик вырвался из моего горла. А крик заглушил кашель, не принесший мне никакого облегчения, потому что кипящий воздух опалял легкие.

Туда ли я бегу?

Рыжие языки пламени яростно плясали вокруг меня, выжигая кислород, не давая дышать, туманя разум. Пол, стены, потолок… Горело все.

Г-где храм?

Где?..

О мой бог, где ворота?

Дикий рев ворвался в уши, приводя меня в чувство. На мне наконец загорелось платье. Превратив один из трупов в костяной порошок, я опрокинула эту пыль на себя, гася огонь, но тотчас же вспыхнул другой край подола.

Грудь моя судорожно вздымалась, ноги подгибались. Споткнувшись, я рухнула наземь, беззвучно крича в агонии. Огонь пожирал меня заживо, сводя с ума, и я уже не чувствовала ни единой крупинки кости, понимала только, что выползу отсюда, обугленная до…

Мир перевернулся.

Нет, это перевернулась я, потому что кто-то подхватил меня – подхватил и прижал к твердой, такой знакомой груди.

Енош!

Он что-то сказал, но я не услышала ничего, кроме низких вибраций – все заглушал рев пламени. Потом меня, корчащуюся в его объятиях, накрыла тьма, потому что Енош окутал меня чем-то, возможно, кожей, хоть как-то защищая от огня, который, несомненно, сейчас пожирал его.

Я металась, крича, прижимаясь к груди мужа, чувствуя, как жар продолжает вгрызаться в мое тело. Такая кошмарная, мучительная боль, но она была ничто, ничто по сравнению с тем свирепым холодом, который вдруг запустил свои острые клыки в мою плоть. Мы что… снаружи?

Енош сорвал с меня кожаный покров, его губы шептали что-то, утешая меня, – губы, черные от копоти, шевелились на лице, почти таком же обезображенном, каким оно было в тот день, когда я умерла. Он выглядел чудовищем – таким, каким его выставляли люди. Но это был он, мой муж-бог, прошедший сквозь огонь, чтобы спасти меня.

– Солдаты идут, – процедил он сквозь зубы. Говорить ему явно было больно. – Лощина слишком узка, нам с ними не разминуться.

Голова кружилась, мысли мутились, но я протянула руку и увидела, как мои обугленные пальцы касаются его покрытой волдырями щеки.

– Ты вытащил меня из пламени.

– Я же говорил, что ради тебя и нашего ребенка готов стоять в самом центре пожара… – Енош запнулся, и все опять завертелось, потому что он с шипением упал на колени. – Послушай меня, маленькая. Собирай кости отовсюду, куда только дотянется твой разум, и складывай их вокруг нас, ладно?

Не слова его вселили в меня леденящий кровь ужас, но напряжение, звучащее в его голосе. И, оглянувшись, я поняла, к чему такая срочность.

Лицо мое окоченело от морозного ветра – и от вида солдат, скачущих к нам верхом. Их было сотни, может, тысячи. Грохот копыт тонул в реве пламени, рвущемся из распахнутых ворот храма. Угольно-черные клубы дыма поднимались над каменными зданиями.

Нас окружал хаос. Мы оказались в ловушке, зажатые между стремительно приближающейся армией спереди, лучниками, бегущими к широким бойницам в укреплениях сзади, и горными цепями слева и справа. Возможности убежать отсюда без…

– Ада! – рявкнул Енош, выводя меня из оцепенения. – Кости! Нам нужны кости!

Кости.

Да.

Несмотря на нарастающую панику, невзирая на боль от ожогов, я сосредоточилась на поиске доступных костей. Скелетики грызунов, застрявшие между камнями, хитиновые оболочки жуков, достаточно твердые, чтобы пробиться сквозь мерзлую землю, тела в храме… Я собрала все, до чего дотянулась, и кости, точно снежная буря, полетели к нам.

Засвистели стрелы.

Одна вонзилась в плечо Еноша, сорвав с его