Королева праха и боли - Лив Зандер

однажды он проедет по этим землям вместе с нами. Ведь прогуливается же Ада время от времени с моего позволения, когда ее просьбы становятся слишком назойливыми.

Ну или когда она просто уходит, не спрашивая разрешения…

Если смерть придала ей смелости, то бессмертие превратило мою жену в силу, с которой приходилось считаться. Она тоже обрела способность распространять гниль. Но в основном распространяла смерть, чем сильно злила Эйлама. Вместе мы навели порядок в землях за Эфенскими вратами.

Ну, в большинстве земель.

Остальные на очереди.

Смешно было бы ожидать, что смертные сразу начнут поклоняться своим истинным божествам после двухсотлетнего их отсутствия. Нет, сперва нужно снести все ложные храмы и повесить всех священников на дереве Ады. Да, подобные переходы власти требуют времени, понимания и терпения.

Я поцеловал Аду в затылок. Ее волосы почему-то стали темнее, чем раньше, – она объясняла это беременностью.

– Лучше?

– Нет, – она запустила пальцы в шелковистую траву. – Возможно, потому что ты с особым усердием занимаешься не теми частями тела. У меня болит спина, а не между ног.

– Вчера ты утверждала обратное.

Мой затвердевший член прижался к ее бедрам, и я, естественно, не мог не заметить, как она поерзала, чтобы лучше почувствовать меня. В последнее время моя маленькая стала весьма ненасытна, требуя от меня очень и очень многого. И я уделял ей все свое внимание, без остатка. Мир может и подождать. А моя маленькая нетерпелива.

– Откройся, – я притянул ее руку, положил на ее ягодицы и крепко сжал. – Откройся пошире и пригласи меня. Покажи, как сильно моя маленькая хочет своего мужа.

Она не послушалась.

Ну конечно, моя женщина не послушалась. Вместо этого она, поводив рукой за спиной, поймала мой член и приставила его головку ко входу, куда более скользкому от желания, чем я сперва полагал.

– Такого приглашения достаточно?

– Вполне.

Я и вошел в жадное лоно моей маленькой, застонав от того, как сильно она сжала меня, заманивая глубже и глубже во влажное тугое тепло.

– Да ты просто истекаешь похотью, моя добрая маленькая богиня.

Как же сладко она стонала, выгибая спину, впуская меня в себя. Одной рукой я придерживал ее живот, и это было так странно возбуждающе – входить в мою женщину, чувствуя под ладонью движения моего ребенка.

Страсть накалялась, но вдруг Ада прижала ладонь ко лбу и застыла:

– Ну вот, опять… Как же невовремя…

Очередной приступ головокружения. В последнее время это случалось часто, особенно когда она слишком долго лежала на одном боку, вероятно потому, что вес ребенка пережимал какую-то артерию, затрудняя кровообращение, хотя кто знает? Ее плоть и кости были не в моей власти, но хороший муж обязан решить проблему, хотя бы и обходным путем.

Я обнял ее, помогая подняться. Листья ивы шелестели над нами.

– Я с тобой.

Кожаные косицы спустились с костяных ветвей дерева, чтобы сплестись под ее ягодицами в удобное сиденье. Возле рук повисли две веревки потолще, создав что-то вроде качелей, которые подняли Аду над землей.

Я раздвинул ее бедра и встал между ними. Поднял руки Ады, прижав их к веревкам, и снова вошел в нее. В таком положении она мягко отстранялась назад при каждом толчке – и тут же возвращалась, глубже насаживаясь на меня.

– Еще, – выдохнула она, так крепко держась за веревки, что я чувствовал, как закаменели под моими ладонями костяшки ее пальцев.

Тогда я опустил руки на ее бедра, удерживая ее на этих хитроумных качелях, и задвигался быстрее и энергичнее, следя за тем, как она покачивает ягодицами, слушая ее стоны, любуясь затвердевшими сосками.

Да, я был богом – но моя божественная жена низвела меня до простого мужчины. И когда мы вместе достигли пика наслаждения, когда упали в объятия друг друга, ни один из нас не смог бы отрицать, что связало нас не что иное, как любовь.

До боли настоящая любовь.

Навеки.

Глава 28

Ада

Год спустя…

Я шагнула в таверну: в густые ароматы сосисок, трав и шипящего на огне сала. Тут было довольно много народу. Посетители сидели за грубо сколоченными столами, перед большинством стояли высокие кружки с шапками белой пены и плетеные корзинки с ломтями хлеба.

Мужчины и женщины обернулись – и тут же, как и положено, склонили головы, бормоча: «Моя королева». Тихонько поскрипывали ножки деревянных лавок, но уйти никто не осмеливался. Это вызвало бы мои подозрения – а моих подозрений людям лучше избегать.

Потому что хуже бога в любви…

…только жаждущая мести богиня.

Я подошла к хозяйке, горбатой старухе в криво повязанном платке, и протянула ей монету.

– Сколько?

– Ваша милость, – неуклюже поклонившись, она мотнула подбородком в сторону лестницы. – Первая комната справа. Три священника и еще двое с мечами.

Я вздохнула.

Пятеро?

Как же это невыносимо утомительно и скучно.

Но, увы, таково уж положение: нам приходится преследовать последних приверженцев Хелфы, выгонять их из убогих таверн, вонючих подвалов и тайных укрытий в сырых пещерах.

Я приподняла подол платья из тончайшей кожи, украшенный тысячами роз из черных надкрылий майских жуков и листьями из белых перьев, шевелящихся при каждом моем шаге. Корона из пальцев, когда-то тыкавших в меня, царапала низкий потолок, когда я поднималась по лестнице.

Вскоре до меня донеслись предательское бормотание и приглушенный лживый шепот. Пинком я распахнула указанную старухой дверь. Один из святош свалился с лавки, остальные тараканами разбежались по углам.

– Королева гнили и боли! Моя королева! – Священник, прячущий под хлопковой рубахой железный медальон в форме солнца, поднял руки. – Это всего лишь встреча старых друзей, клянусь!

Волоски на моих руках встали дыбом.

Клятвы. Обещания. Обеты.

Ничего, кроме лжи.

Что доказал первый же мой шаг к ним: один из мужчин с дурацкой отвагой обнажил меч.

– Мы никому не желаем зла.

За исключением меня и моего мужа. Это ведь они охотились на нас в прошлом месяце, когда мы всего лишь мирно прогуливались по лугам всей семьей.

Взгляд мой скользнул по эфесу меча, на навершии которого были выгравированы раскинутые крылья сокола.

– О, герб Дома Тертиэль. Напомни мне, смертный, сколько времени прошло с тех пор, как твой лорд преклонил колени, принеся нам присягу верности? Три месяца? Четыре?

Человек переместил руку, тщетно попытавшись прикрыть герб.

– Я здесь по собственной воле.

– Я проверю твое утверждение, когда приду за костями занемогшей жены твоего лорда. – Какую дивную новую арку у Эфенских врат можно будет сделать из нее и этих пятерых