Стоунхендж - Юрий Никитин

Навстречу брели нищие. Томас, стремясь тоже сделать что-тополезное, заорал:

— Эй, с сумками!.. Где дорога на Лондон?

Нищие остановились, смотрели тупо. Один спросил дребезжащимголосом:

— Эт какой-такой Лондон?.. Который за болотом возлеКолупаевки аль что аж за речкой... аль вовсе тот, что на Оловянных Островах?

— Тот! — заорал Томас. — Который наОловянных!

— Прямо по этой улочке так в него и упретесь, —ответил нищий. — Ну, там еще болота будут, лес, море соленое, а затем иЛондон средь болот...

Кони понеслись таким бешеным скоком, словно Лондон лежалпрямо за городскими воротами. Томас держал ладонь близко к рукояти меча,раскрытые ворота приближались, но, странное дело, там не было видно дажеобычных стражей.

— Стой! — донесся сзади крик.

Томас узнал голос калики, остановил жеребца. Калика и Яраподъехали настороженные, Олег сразу сказал зло:

— Это же и есть северные ворота!

— А мне и надо на север, — ответил Томас надменно.Подумал, сказал неуверенно: — Ну, возможно, на северо-запад.

— Нас предупреждали, чтобы ехали через южные!

— А потом снова вокруг всего города?

— Потратишь час, сохранишь день.

Томас обозленно озирался по сторонам. В воздухечувствовалась тревога, опасность.

— За воротами — Британия! — сказал он. — Чтоговорят тебе обереги?

Он пустил коня в галоп. Олег последовал на корпус сзади, Ярадержалась рядом. Обереги предупреждали об опасности, называли ее сетью,указывали на близость... Но разве они не шли каждый день через опасность?

Конь Томаса проскакивал ворота, когда впереди обрушиласьжелезная решетка из толстых брусьев. Конь с размаху ударился, едва успеввыворотить морду, ногу Томаса прищемило о железо. Он начал поворачивать коня,когда сзади загремело. Томас повернул голову и увидел такую же стену изжелезной решетки. Калика и женщина тоже оказались в ловушке, куда он затащил ихпо дурости, решетка упала так близко, что едва не обрубила хвосты их коням.

Ворота были двойные — такие Томас уже встречал в южныхстранах, но не думал, что ворота прибегут сюда раньше него. Стены были, правда,не из камня, а из толстых бревен, но наверху появились лучники и копейщики.Скалили зубы, тыкали пальцами в пленников.

Томас заорал зло и надменно:

— Кто смеет задерживать меня, сэра Томаса Мальтона,рыцаря крестоносного войска?!

Со стены лениво ответили:

— А чо? Мы смеем.

— Трусы! Слезьте и сражайтесь!

Со стены загоготали:

— Мы чо, дурни? Вы уже как мыши в клетке. Слезай,железная башка. Князь вас возжелал видеть.

— Мы уже были у князя.

— Значит, понравились... ха-ха!..

Олег подъехал вплотную, шепнул:

— Брось поводья. Скрестишь руки, я наступлю, ты бросьменя повыше...

— Понял, — шепнул Томас, а громко спросилзаинтересованным голосом: — Неужто князь решил одарить нас на дорогу?

Со стены ответили:

— Наш князь такой!.. Даст, догонит и еще даст!

Олег с крупа своего коня прыгнул на сцепленные ладониТомаса. Двойной толчок слился в один, калика взвился в воздух. На стене неуспели глазом повести, как бедно одетый человек, которого принимали за слугу,ухватился за край стены, мигом оказался на ней. Опять не успели броситься нанеожиданно возникшего противника, как он сам прыгнул на них, столкнул двух состены, у третьего выхватил топор, ударил по голове, столкнул, а через парумгновений у него в руках было по топору.

Один бросил Томасу.

— Руби засов!.. А то все жалеешь меч!

— Не жалею, — крикнул Томас обидчиво, — арыцарским мечом дрова не рубят!

Яра оказалась возле деревянного засова размером с бревнораньше рыцаря. Он с изумлением увидел, как она спешно рубит, только щепки летят— калика швырнул ей топор еще раньше, или же подобрала, — обвешанныеоружием стражи сыпятся со стен, как груши в октябре.

Несколько стрел ударили по доспехам Томаса. Потом сверхуобрушилось, едва не выбив из седла, грузное тело стража. Томас крикнулрассерженно:

— Смотри, куда кидаешь!

— Не стой под... стрелами, — огрызнулся калика.

Он сбил еще одного, затем второго — Томас едва успелувернуться. Нарочно он, что ли, подумал сердито. Любит выставить в смешномсвете. Все ему хаханьки, несерьезный какой-то местами. Когда мудрый, какпророк, а когда чище шута балуется...

В два топора перерубили брус. Томас бил мощнее, но топор Ярыпадал чаще, они рубили один брус в двух местах. Томас злился от такой глупойтраты сил, но и с ужасом думал, что если она перерубит раньше, ему от такогопозора хоть на меч бросайся!

В конце она видимо устала, рубила медленно, все время косясьна него, и Томас последним мощным ударом перебил толстое дерево, сильно пнул встворки ворот.

— Готово!

Сверху обрушился грузный страж, едва не вывихнул шею. Томасот неожиданности даже упал на колени, едва не клюнул носом землю. Сердясь, чтов такой нелепой позе его увидела Яра, заорал:

— Хватит бросаться! Слезай!

Олег как рыжий вихрь двигался по стене, стражи падали то водну сторону, то в другую. Услышав рыцаря, он прыгнул с разбега прямо в седло.Конь присел от внезапно обрушившейся тяжести, всхрапнул и заспешил вслед задвумя сотоварищами.

Обернувшись, Томас увидел, как сбитые со стен стражипытаются встать, ползают по двору, цепляются за стены. Удивленно покачалголовой, прокричал в бешеной скачке:

— Своих жалеешь?

— Все свои... — донесся ответ.

— Кто?

— Все люди на белом свете...

— Но это ж твои русичи!

— Твой пророк изрек, что нет ни эллина, ни иудея, ниурюпинца... Даже англы и то, как погляжу, почти люди.

Они вырвались за ворота... успели вдохнуть свежий воздух...как вдруг из-под конских копыт вверх ударили, разбрасывая пыль, тугие струижгучего черного дыма.

Кони поднялись на дыбы. Томас закашлялся: черный дым проникв легкие, раздирал грудь, на глазах закипели злые слезы. Он ощутил, что пальцывыпускают повод, а седло ускользает, как мокрая рыба.

Удара оземь почти не ощутил, кашель сотрясал тело. Сквозьслезы в глазах видел, как из дыма возникли темные фигуры с замотанными тряпкамилицами. Грубые руки схватили, связали и потащили обратно в город.