Проклятие Гиацинтов - Елена Арсеньева

Лерон — другая. И с ней все будет — по-другому!

Они вышли из салона, сели в машину, свернули на улицу, ведущую к площади Минина… Вдруг Ларисса остановила автомобиль.

— Слушай, я очки забыла! Надо вернуться. А здесь разворачиваться нельзя, объезд долгий, да и наверняка в пробку в это время угодишь… Посиди минутку, я сбегаю в салон. Только из машины не выходи, а то непременно кто-нибудь что-нибудь сопрет!

И она исчезла прежде, чем Лерон успела слово сказать.

Та растерянно поморгала ей вслед, но так приятно было в кои-то веки побыть одной, пусть и не долго… Лерон блаженно откинулась на спинку сиденья и подумала — жаль, потерялся мобильный, сейчас позвонила бы Вишневскому. Нет, только с домашнего придется. Ну и ладно.

Ей не хотелось думать о Вишневском. И так столько нанервничалась из-за него! Лучше подумать о Жужке.

Она только размечталась, но тут вернулась Ларисса, победно помахала очками — и они поехали домой.

* * *

Разумеется, такси застряло в пробке на Ванеева. Скоро и в Нижнем Горьком будет, как в Москве, ужас… Дергаться бессмысленно. Алёна откинулась на спинку сиденья, закрыла глаза. Мысли взбудораженно метались. Вдруг возникло в памяти лицо Ильи, его волосы, которые она растрепала и засмеялась: «Ты сейчас похож на такого симпатичного беса, искусившего одинокую дамочку!» Он сначала растерялся от такого сравнения, а потом почему-то пришел в восторг и полез к ней с неистовыми поцелуями.

Целовался он просто замечательно, надо сказать. «Языки, будто змеи, сплетались в глубине двуединого рта…»

Прекрасная строка Юрия Кузнецова, понимал человек, о чем пишет, как же любила Алёна его стихи! Сейчас его книжек не достанешь, мало знают о нем, вот Дракончег, который, к слову, читал очень много, не в пример своим ровесникам, о Кузнецове и слыхом не слыхал и очень удивился, когда Алёна начала ему читать «Ветер»:

Кого ты ждешь?.. За окнами темно,

Любить случайно женщине дано.

Ты первому, кто в дом войдет к тебе,

Принадлежать решила, как судьбе.

Который день душа ждала ответа.

Но дверь открылась от порыва ветра.

Ты женщина — а это ветер вольности…

Рассеянный в печали и любви,

Одной рукой он гладил твои волосы,

Другой — топил на море корабли.

Дракончег пришел в неистовый восторг, и Алёна вынула из книжного шкафа два сборника Кузнецова, любимейшие, зачитанные, и дала ему. «Я быстро прочту», — посулил он… но книжки так и не вернулись. Теперь уж с ними можно проститься, как Алёна распрощалась с самим Дракончегом. И неизвестно, чего-кого более жалко, то ли книжек Кузнецова, то ли Дракончега. С Ильей она тоже, можно сказать, простилась… нет, с Ильей еще нужно разобраться!

«Языки, будто змеи, сплетались…»

Черт, а все это довольно-таки больно. Не думать об этом! Она виртуозно умеет выкидывать из памяти ненужные подробности жизни. Любить случайно женщине дано, вот уж верно! Делом, делом надо заняться. Например, еще раз позвонить по тому номеру, определившемуся на ее мобильном нынче ночью. Вдруг ответит кто-то еще, не та девушка? Вдруг удастся вникнуть в смысл того звонка?

Алёна достала мобильный — и он обморочно пискнул в ее руках. Ох ты, да телефон же вот-вот разрядится! И, как всегда, в самый неподходящий момент… например, во время съемки в выставочном зале.

Сколько раз она читала в детективных романах об этих телефонах, разряжавшихся тогда, когда связь была архинеобходима! Сколько раз издевалась над этим незамысловатым приемчиком, которым направо и налево пользуются детективщики — и особенно почему-то детективщицы… и вот вам, пожалуйста! Ситуация — глупее не придумаешь.

Но пока жизнь в телефоне еще теплится, нужно позвонить человеку, который может ее выручить. Андрей Овечкин его зовут, он фотограф. Зимой, можно сказать, именно благодаря его умению оказаться в нужном месте в нужное время Алёна распутала загадочную историю о бабочках, которые зимой вдруг оказывались на стене некоего дома…

Что-то вдруг словно бы дрогнуло в голове при этих словах — в нужное время в нужном месте. Что-то важное… Или нет? Да бог знает, мысль как пришла, так и ушла, не зацепившись за сознание. Алена набрала номер. Долго слушала гудки, наконец отозвался вальяжный, чуть с хрипотцой, голос:

— Аллё? Писательница, это ты? Сколько лет, сколько зим!

Алёна, если честно, не могла припомнить, когда они перешли на «ты», однако сейчас было не до уточнения ненужных деталей.

— Привет, Андрей, сто лет тебя не слышала, — отозвалась она в том же стиле. — Тебе говорить удобно?

— Не совсем, но могу. Я на съемке вообще-то, а что там у тебя?

— Слушай, ты не мог бы сделать для меня несколько фото?

— Конечно, легко, а когда?

— Сегодня.

— Слушай, извини, — с искренним огорчением отозвался Андрей. — Но только завтра. Сегодня у меня срочная работа, нужно сделать репортаж с закрытия выставки Жужки, слышала, наверное, о таком, потом выбрать из старых фото…

— Погоди! — перебила Алёна, ушам не веря. — С выставки Жужки?! Так ты сейчас там, что ли?

— Ну да. Снимали открытие, теперь закрытие, — словоохотливо рассказывал Андрей. — Будет большой разворот в «Комсомолке» — в нашем нижнегорьковском приложении, понятно, но тоже весьма недурно. Хотели к открытию подгадать, да не успели, пришлось давать репортаж о губернаторском рейде по детским домам, а сейчас — все, разворот наш!

Алёна невольно прикинула, сколько мог стоить такой разворот. Ее воображения на это не хватило. Что, Жужка так хорошо зарабатывает своими картинами? Или есть щедрые меценаты? Меценатки?..

— Слушай, а ты еще сколько на выставке пробудешь?

— Сколько-то пробуду, — туманно ответил Андрей.

— Можешь меня подождать?

— А ты когда появишься?

В эту минуту, снова внял некоему знаку свыше, такси наконец вырвалось из пробки… как пробка из бутылки!

— Через четверть часа, не позже.

— А, тогда дождусь, факт. Тебе тоже снимки картин нужны?

— Ну да.

— Сделаем!

Ровно через пятнадцать минут Алёна взлетела по лестнице Дома архитектора — да так и замерла у входа в зал. Прямо напротив висела «Клятва Горациев», и Алёна увидела, что за ночь в ней произошли новые изменения. Ну, самой собой, надпись tempesta по-прежнему читалась на левой руке старшего Горация. Однако теперь эту его руку, в которую Гораций держал мечи, предназначенные для сыновей, накрепко перехватил тот Гораций, который показался Алёне вчера похожим на Илью. Кстати, это впечатление не ослабело и сейчас. Сходство явно имело место быть!