Ученье – свет, а не захочешь светить – заставим - Вячеслав Александрович Баймаков

естеством с природой. Спускаясь по широкой лестнице на первый этаж, принялся эту природу творить, только успевая менять хотелки. Сначала изъявил желание поселиться где-нибудь на побережье тёплого моря, но после множества переборов остановился на берегу реки средней полосы России. Притом заказал, чтобы река кишела рыбой, а с виллы вела прямая дорожка к мосткам, на которых оборудовано место для рыбалки. Вот захотелось ему порыбачить средь бела дня.

Выйдя на широкое крыльцо с каменной лестницей в десять ступеней, огляделся. Вокруг зияла какая-то нереально фантастическая пустошь. Словно всё ровным слоем пепла засыпано и утрамбовано. Одна облагороженная дорожка и река шириной метров пятнадцать. Тут же принялся наполнять инопланетный пейзаж, вдыхая в него земной антураж.

Вдоль дорожки появились большие цветочные клумбы. Дальше по обе стороны раскинулись цветущие яблоневые сады. За ними и вокруг виллы ухоженный, чистый берёзовый лес. Без кустов и зарослей травы по пояс. Отчего тот стал чуть ли не прозрачным в своём перфекционизме. А вот за рекой раскинулись степные просторы, в которые добавил травы́ в виде колышущегося моря ковыля. Красота.

Сходил, половил рыбу. Крупная для своего вида плотва клевала на голый крючок. Улов отпускал. А что с ним ещё делать? Первое время процесс радовал. Даже сначала охватил азарт, заставив про всё забыть. Но это быстро надоело. Он поймал себя на мысли, что это всё какое-то ненастоящее. Игрушечное. Даже рыбёхи были все до одной одинаковые, будто одна и та же пыталась закончить жизнь суицидом, каждый раз набрасываясь на крючок, как только он отпускал её на свободу.

Хотя и удочка, и склизкая рыбина, трепыхающаяся в руках, по ощущениям были самыми настоящими. Дима выпустил очередную жирную плотвичку обратно в реку и огляделся. «Искусственное от естественного отличается наличием смысла», — проговорил он себе под нос, всматриваясь в идеальность всего созданного.

Он неожиданно понял, что перфекционизм пейзажа радует глаз, но щемит в сердце. Ибо это не просто всё ненастоящее. Оно мёртвое. Даже живая рыба, кишащая в прозрачной воде реки, — мёртвая. Вторая пришедшая мысль, как итог продолжения первой, — до настоящего демиурга ему как до Китая пешком через Тибет по прямой, как Джей выражалась.

— Кон, — обратился он к профессиональному сотворителю миров, — а для тебя не прозвучит наглостью моя просьба: оживить этот мир?

— Я не создаю жизнь, — прогремел голос с небес. — Я создаю базис для неё.

— А как же мы? Ты же создал наши тела. Или они не совсем живые?

— Ваша жизнь в вашем сознании. Нельзя творить с реальными телами то, что вы себе позволяете.

— Понятно, — поник Дима, но тут же встрепенулся. — Но имитация жизни тебе, выходит, подвластна? Ты можешь просто скопировать кусок реальности со всеми растениями, живностью и отклонениями от идеальности? Или это требует больших ресурсов?

В одно мгновение всё резко поменялось, перестав быть ослепительно ярким. Небо затянуло тучами. Со стороны степи подул порывистый ветер, неся сотни запахов. Река стала мутной. Покрылась рябью и кардинально изменила очертания берегов. Даже шириной стала меньше.

За спиной зашумел дикий, заросший лес с разносортными деревьями. И, как вишенка на торте, Дима по инерции шлёпнул себя по предплечью, с радостной мордой разглядывая прибитого комара.

— Спасибо, Кон, — от души поблагодарил он Господство и, сообразив, что, похоже, скоро в его новом мире пойдёт дождь, а то и с грозой, поспешил к вилле.

Поднявшись в спальню, он сотворил стеклянную стену с видом на реку. За ней — небольшую террасу. Наколдовал такие же стеклянные двери для выхода на этот импровизированный балкон и замер. Пока всё это творил, в его домашнем мире начался самый настоящий ливень. Струи рывками набрасывались на стекло, которое, кажется, даже гудело от резких порывов ветра. Где-то в стороне сверкнуло, и через несколько секунд донёсся раскатистый гром. И тут во входную дверь торопливо принялись тарабанить.

Дима недовольно смотрел на дверь, соображая, кого там ещё чёрт принёс. Но, подумав, всё же дал команду на открытие. В спальню, как ураган, ворвалась радостная Вера. Но, увидев его нахохлившегося, в странной холщовой одежде, стоящего у голограммы во всю стену, замерла. Что уж она себе надумала при виде этой картины, непонятно. Но радость резко переросла в ехидство.

— Что это тебя на меланхолию потянуло? — скривилась брюнетка.

— С чего ты взяла?

— Ну, — махнула она рукой в сторону залитого водой стекла, за которым, кроме стекающей рывками воды, ничего видно не было, — 3D-телевизор себе с водопадом соорудил, — и, подойдя ближе и к чему-то принюхиваясь, восхищённо исправилась: — Даже круче. Твой телевизор рыбой пахнет.

Дима рассмеялся. Понюхал свои ладони и, не жадничая, протянул их для обнюхивания Вере. Та резко отшатнулась, распахивая глазища и зажимая нос.

— Даже не сомневалась, что ты извращенец, — сделала она вывод из его нарочитой нечистоплотности.

Дима со смешком извинился и распахнул створки стеклянных дверей. В спальню ворвался ветер с потоком воды, как из ведра, отчего он моментально стал мокрым. Молодой человек со счастливым лицом глубоко втянул дождливый воздух, пахнущий рыбой, и, наплевав на хлеставшую по лицу воду, заорал на всю округу:

— Кайф!

В ответ ему совсем близко с треском разорвалась ослепительная молния. Дима чуть в штаны с перепугу не наложил, на инстинктах самосохранения захлопывая створки. Следом пронзительно завизжала Вера и мгновенно прибила хозяина апартаментов девичьей Славой. Правда, тут же в панике спохватилась, отключила своё оружие и, подскочив к пострадавшему, принялась то ли гладить его по плечу, то ли отряхивать.

— Извини, извини, извини, — затараторила она перепуганным голоском, — я не нарочно. Оно само получилось.

Дима потряс головой, разгоняя любовное наваждение и звон в ушах. Хотел было утереть мокрое лицо рукой, но рыбный запах резанул в нос, как нашатырь, приводя в чувство, и он передумал пачкать лицо грязными руками. Призвав в помощь Кона, он, уже сухой и ничем не пахнущий, уставился на девушку, продолжающую стоять с жалостливым личиком совсем рядом. Эйфория влюблённости отпускала медленно, и у него возникло жгучее желание приблизиться и поцеловать красотку, но неимоверными усилиями он себя осадил, не позволив себе распустить руки.

— Ладно. Я не злюсь, — вместо поцелуя утешил он её. — Я же видел, что ты не специально.

Вера расслабилась, потупила глазки и, поймав себя на том, что недопустимо близко приблизилась к мужчине, тут же отшатнулась назад. Брюнетка как-то странно посмотрела ему в лицо, напуганно. После чего встрепенулась. Перевела взгляд на пейзаж за стеклом и, стараясь сменить тему разговора, спросила:

— Так это что, ты у себя в спальне целый виртуальный мир создал?

— Не совсем. Это не просто