Леонид Быков. Аты-баты… - Наталья Тендора

Столь нежно Леонид Быков относился и к молодежи, доверял ей, не забывая при этом и актеров старшего поколения. И студент-дебютант, и опытный артист чувствовали себя у него на площадке свободно, настолько доброй и удивительно доброжелательной была царившая там атмосфера. На студии до сих пор любят вспоминать, как в 6-й павильон стекался народ – посмотреть, как Леонид Быков снимает свой фильм. Приходили целые экскурсии, чтобы хоть на несколько минут погрузиться в атмосферу доброго творчества и взаимопонимания.

В большом павильоне Киевской киностудии, где одновременно работало несколько съемочных групп, снимать было нелегко. Время от времени съемку «Стариков» приходилось прерывать, чтобы дать поработать коллегам. Много времени забирал на себя и репетиционный момент. Благодаря чему эпизод «обрастал» все новыми, столь важными для правды фильма бытовыми подробностями. Работа текла непринужденно, на волне свободной импровизации, что потом проявилось на экране. И в четко-слаженном актерском ансамбле слились воедино лиризм, комедийность и подлинный драматизм фильма.

Как художник, Леонид Быков четко знал, чего именно добивается от своих коллег. Георгий Прокопец вспоминал: «Обладая великолепным пространственным воображением, он ясно представлял себе, что он хочет увидеть в кадре, и не шел на компромиссы. Но если ему предлагали интересное решение или иную планировку, или яркую деталь и если это по-настоящему было хорошо, а в этом он прекрасно ориентировался, то предложение принималось независимо от того, кем оно сделано.

И вот такое сочетание художнической принципиальности с чутким и доверительным отношением к работающим с ним людям, в конечном счете, давало прекрасный результат.

Я согласен с мудрецом, который сказал, что доброта – это язык, которым немой может разговаривать и который глухие могут слышать. Сейчас, по прошествии времени, вспоминаю работу с ним как великолепный праздник. Праздник не в смысле веселья; а как обогащение, внутреннее наполнение от общения с этим удивительным, талантливым человеком».

Как дорог нам созданный им образ капитана Титаренко, прозванного друзьями Маэстро. Его Титаренко – лихой, опытный ас, верный друг, готовый поддержать товарища в трудную минуту, отец-командир, проявляющий заботу о «желторотиках»-новобранцах, быстро становящихся на войне «стариками». Он вызывает невероятную симпатию – тем, как улыбается, как дирижирует своей «поющей» эскадрильей, как привычно убирает карту в голенище сапога и как, вернувшись на родной аэродром на немецком самолете, бросает своему механику: «Макарыч, принимай аппарат! Во – махнул не глядя!»

Титаренко в душе так и остался мальчишкой – озорным, азартным, как его «желторотики». Маэстро тоже хочется поиграть с ними в футбол, но должность обязывает держать себя в руках. И все же он забивает свой мастерски-непринужденный гол в ворота Ромео и не может скрыть радости при этом!.. Эти и другие маленькие штрихи характера и поступков героя незаметно складываются у зрителей в столь родной сердцу образ Маэстро. Таким Быков навсегда и останется в нашей памяти.

Виктор Мирошниченко, актер: «Леонид Федорович любил импровизировать. В сценарии «В бой идут одни «старики» эпизода с забиванием гола в сцене «разговор с Ромео» не было. В перерыве между съемками других сцен мы постоянно играли в футбол. И он играл. Думали, просто так, отдыхает. А однажды он рассказал нам, что сцену разговора с Ромео о женитьбе будет снимать здесь, на футбольном поле…»

Он играет своего героя предельно точно, с большим чувством, умело и деликатно «ведя» своих партнеров, задавая тем самым всему актерскому ансамблю верный тон. Исполнительская раскованность, широта, щедрость Леонида Быкова на бытовые, в сущности, но такие важные комедийные характеристики и легкий, филигранный переход к иной исполнительской манере – строгой, сдержанной вновь подтверждают его глубокий драматический потенциал. И здесь особенно впечатываются в память две сцены – та, в которой Титаренко узнает о гибели Смуглянки, и финальная – у могилы летчиц.

Подобная работа требовала от актера полной самоотдачи и уверенности в собственных силах. Надо не забывать, что на площадке Быков выполнял еще и режиссерскую миссию, а значит, двойная ответственность требовала от него поистине титанических усилий. Быков работал с утра до ночи. После очередного эпизода садился на землю и вытирал пот с лица. «Сейчас продолжим, только отдохну немножечко», – говорил он, держась рукой за сердце.

«Его гимнастерка, как у справжнего (по-русски – настоящего) летчика, не просыхала и была белой от пота, – воспоминает актер Владимир Талашко, исполнитель роли лейтенанта Скворцова. – Она до сих пор стоит у меня перед глазами, стоит прямо на земле, твердая – от высохшего пота и соли. Он успевал и сам играть, и нас, молодых актеров, – учить, и еще в камеру как режиссер-постановщик смотреть. Леонид Федорович на тот момент сыграл полсотни ролей (здесь Владимир Дмитриевич, к сожалению, ошибается. – Н.Т.), а для меня это была только вторая роль, но относился он ко мне, как к равному. Есть в украинском языке слово «лагидный», что по-русски означает «нежный». Так вот Быков-режиссер удивительно нежно и бережно относился к окружающим, он никогда не поднимал голоса на гримера, оператора или актера».

Виктор Мирошниченко, актер: «И еще одна особенность таланта актера, режиссера и человека Леонида Быкова вспомнилась мне: удивительное чутье органичности. В кадре у него органично все: и натура, и реквизит, и поведение актера, и текст, им произносимый, и звук, и музыка, и даже то место, точка, где стоят камера и оператор. Все – правда. Все – жизнь.

Никакой позы, никакой фальшивой фразы и в жизни. Разговор с нами, актерами, почти всегда касался отвлеченных тем. И о футболе (он страстно болел за киевское «Динамо»), и о рыбацких делах (с Володей Волковым они часто толковали о том, как варить горох для рыбы и для какой), и о песне… Да мало ли тем диктует нам каждый день?

Но во всех этих якобы необязательных разговорах никогда не забывал Леонид Федорович о тех, кто рядом с ним. Удивляюсь до сих пор, откуда и как он узнавал обо всех наших житейских бедах и затруднениях: кому квартиру не дают, кого не снимают… И что важно, не просто словом помогал, но действовал. В самом прямом смысле слова: ходил по кабинетам, доказывал, убеждал, не боялся и с трибуны сказать свое мнение по тому или иному вопросу.

Любимое его выражение «будем жить, пехота!» я принимаю как наказ жить только по тем отметинам, которые он оставил в моем сердце».

Актер Дмитрий Миргородский, снимавшийся у Леонида Федоровича в небольшой, но яркой роли – капитана пехоты, так отзывался о его режиссерском таланте: «Быков относится к тем редким людям, которые дарят миру кинооткрытие. Он подарил миру целое созвездие артистов, мало кому известных ранее: Иванова, Подгорного, Талашко, Сагдуллаева. И уже известного Алексея Смирнова он восславил в новом качестве. Он относится к роду озаренных людей, которых можно назвать одержимыми, вечно влюбленными, парящими. Это крылатые люди-птицы. Мне кажется, Быков был птицей. Он был жаворонком. Сколько времени уже нет в мире Быкова, а жаворонок в небе…

Во время съемок «Стариков» я как-то сильно подвел Леонида Федоровича. У меня как раз были гости – грузинская компания. Гуляли мы «до упора». А утром на съемках я заговорил… с грузинским акцентом. Первый дубль. Второй. Акцент не уходит. «Митя, – волновался Быков, – ну ты же русский солдат, у нас уже есть в картине грузин». Сцену сняли с первого дубля, но только на второй день. А когда Быкова отчитали за то, что он позволяет актерам снимать по три дубля, режиссер спокойно ответил: «Извините, вы не по адресу. Это были технические проблемы с пленкой, и я их уже решил». С ним можно было идти в разведку».