СССР и Гоминьдан. Военно-политическое сотрудничество. 1923—1942 гг. - Ирина Владимировна Волкова

вагон с артиллерийским, автобронетанковым и авиационным снаряжением. 15 декабря 1937 г. английский пароход «Боксхилл» с аналогичным грузом общей массой около 3158 т начал переход в Гонконг. 14 февраля 1938 г. пароход «Тоуэр-Филд» с 76-мм пушками, гаубицами, пулеметами, боеприпасами общей массой 4334 т на борту взял курс на Сингапур792. Всего в 1937–1938 гг. из Севастополя в Китай было направлено пять судов общим водоизмещением 36 200 т с военными грузами на борту793.

В целом в 1937–1941 гг. китайская сторона получила от СССР около 1300 самолетов, 82 танка, около 1550 орудий, свыше 15,3 тыс. пулеметов, около 180 млн патронов, 31,6 тыс. авиабомб, 2 млн снарядов, 1850 автомашин и тракторов, а также другое вооружение и материалы794. Основной объем поставок пришелся на период с октября 1937 г. по сентябрь 1939 г., когда в Китай было отправлено 985 самолетов, 82 танка, более 1300 артиллерийских орудий, свыше 14 тыс. пулеметов795. По данным, приведенным А.А. Деминым со ссылкой на исследования В.Н. Вартанова и Ма Юйфу, в 1937 – начале 1942 г. в СССР для китайских ВВС было закуплено 1235 самолетов, из которых 777 составляли истребители, 328 – бомбардировщики СБ, 30 – ДБ-3, а также 100 – УТС796. Кроме того, в Китай в большом количестве поставлялись авиамоторы, запчасти, авиационный бензин, смазочные масла, боекомплекты для советской техники, заправщики и радиостанции797.

Необходимо отметить, что, хотя правительство Чан Кайши производило закупки боевой техники и в других странах, именно СССР оказал ему наиболее существенную поддержку на начальном этапе войны с Японией. Так, в 1938 г. США продали Китаю 143 самолета, 84 мотора, а также запчасти на общую сумму 6,4 млн долларов798. В китайских школах подготовки летчиков работало незначительное число американских инструкторов. В Англии руководство ГМД приобрело 36 истребителей «Гладиатор», но к середине 1938 г. к месту назначения прибыло лишь 18 из них799.

Советско-китайское военное сотрудничество не ограничивалось поставками боевой техники и вооружения. В сентябре 1937 г. параллельно с обсуждением вопроса о закупке военных материалов Нанкин обратился к СССР с просьбой о помощи в организации на китайских заводах производства боеприпасов для артиллерийских орудий и пулеметов. Предприятиям ВПК остро требовались станки, оборудование и квалифицированные специалисты.

Вопрос о создании в Китае собственной военной промышленности обсуждался в личной беседе посла в СССР Ян Цзе с И.В. Сталиным. Советский лидер выразил готовность оказать содействие руководству ГМД: «Мы вам дадим сколько угодно моторов. Мы сами делаем самолеты из дерева, и вы также можете их изготовлять… Заводите свое самолетостроение, мы вам дадим инструкторов»800. Дополнительно Ян Цзе вел переговоры с Москвой об обучении в советских авиашколах 100–200 китайских летчиков и сообщил о готовности открыть в г. Урумчи летную школу при наличии соответствующих учебников и инструкторов801. 9 июля 1938 г. Ян Цзе заявил о намерении Чан Кайши создать в Китае завод для сборки истребителей типа И-15 и И-16, оборудованный советской техникой. По итогам переговоров на территории Синьцзяна в короткий срок было создано авиасборочное предприятие802.

Однако повысить боеспособность вооруженных сил Гоминьдана исключительно посредством материально-технической помощи и развития военно-промышленного комплекса Китая было невозможно. НРА существенно уступала японской армии не только в материальной базе, но и в уровне подготовки личного состава. Это не позволяло войскам ГМД в полной мере реализовать численное превосходство.

В 1937 г. комсостав армии Чан Кайши не справлялся с возложенными на него задачами. Главными причинами этого, как и в 1920-х гг., оставались коррупция, некомпетентность, политические разногласия, консерватизм, сословность. Старшие офицеры, зачастую получавшие образование за рубежом, не были едины в подходах к решению тактических и стратегических задач. Уровень их подготовки также существенно отличался803. Уставы были переводными или составленными по иностранным, преимущественно японским или немецким, образцам. Проверка их знания сводилась командирами к точности воспроизведения, с учетом количества пропущенных иероглифов804.

О манере разработки боевых операций, присущей командному составу армии ГМД, можно судить по воспоминаниям генерал-лейтенанта А.И. Черепанова, прибывшего в Китай в качестве военного советника летом 1938 г. Оценивая штабную работу, он охарактеризовал Военный совет как «чисто декоративный орган»805. По описанию Черепанова: «Должность начальника штаба главкома занимал тихий старенький генерал, не произнесший на совете ни слова… Начальник оперативного отдела Лю Фей… при разработке оперативных карт любил где попало изображать „шлиффенские“ Канны… красиво изогнутые стрелки… оставались на бумаге, а китайские войска – не двигались с места»806. При назначении на командные должности главную роль играли личные связи. Члены Военного совета «назначались Чан Кайши не за военные доблести, а за „особые заслуги“ перед генералиссимусом»807.

Младший и средний командный состав также не отличались дисциплиной, профессионализмом и исполнительностью. В.И. Чуйков, командированный в Китай в конце 1940 г. в качестве военного атташе и главного военного советника, отмечал: «Ни один нижестоящий командир не проявлял инициативы, пока не получал указаний свыше»808. На учебных занятиях офицеры прибегали к шаблонным схемам без оценки их целесообразности в конкретной обстановке.

Большое значение в войсках ГМД имели сословные различия. Они усиливали разрыв между командным и рядовым составом, негативно сказываясь на моральном состоянии войск. Весьма характерно, что во время переходов офицеры передвигались преимущественно в паланкинах, которые несли 3—11 носильщиков, в зависимости от звания. Г.Н. Паталах, находившийся в 1940–1941 гг. в качестве советника в Китае, в своем дневнике отмечал: «…На марше редко какой офицер сядет на лошадь, он всегда предпочтет носильщиков… В горах – какой бы ни был высокий и крутой подъем, как бы ни было тяжело носильщикам – все равно офицер не встанет»809. Авторитет комсостава в солдатской среде был чрезвычайно низок. Основным средством поддержания дисциплины был не патриотический порыв, а страх наказания.

Серьезной проблемой армии ГМД была коррупция. Распространенным явлением было предоставление в Генштаб завышенных данных о численности личного состава, с целью получения дополнительных средств на довольствие и выплату жалованья. Офицеры всех рангов пользовались этим способом или скрывали число убитых и выбывших в результате ранения солдат810.

Ситуация усугублялась неэффективной системой формирования воинских подразделений. В начале войны армия Национального правительства была наемной. В ней традиционно отсутствовал подготовленный армейский резерв и допризывная подготовка. Только в конце 1938 г. был принят закон о всеобщей воинской повинности, проведена реорганизация запасных частей. Однако это не решило всех проблем, связанных с мобилизацией.

Например, согласно установленному постановлением правительства мобилизационному стандарту, первую категорию призывников составляли лица мужского пола 18–35 лет, а вторую – 35–45 лет811. Однако число подлежащих призыву в уезде определялось без указания возраста призывников. В результате, по воспоминаниям А.И. Черепанова, «начальник уезда, стремясь собрать требуемое количество солдат, зачастую набирал непригодных к строевой службе людей – молодых до 16