Пугачёвщина. Что это было? К 250‑летию пугачевского бунта - Андрей Валентинович Болдырев

против Германии, а Россия пыталась оказывать собственное влияние на Швецию, тем более что Швеция часто становилась врагом России, и очень важно было для нас, чтобы там находились лояльные нам власти. Здесь опять наши с Францией интересы не сходились.

Та же самая история с Турцией. Сама по себе Турция французам была нужна только, как союзник в борьбе с Австрией. Всем известны австротурецкие войны, и, в данном случае, Турция была нужна Франции для ослабления Австрии, а никак не для борьбы с Россией. Вот и вся, как говорится, история.

Таким образом, несмотря на то что Россия и Франция оказываются по разные стороны баррикад, мы всё-таки видим, что Франция геополитически боролась не с Россией, а за свои непосредственные приграничные интересы против своих давних и непосредственных врагов. Поэтому такую долгую войну именно в тылу России, да ещё и на Урале, вряд ли бы французы потянули. Хотя эта же страна, но разоренная уже революцией, через несколько лет потянула такой проект, как отделение Америки от Великобритании…

Здесь нужно сказать, что финансы Франции при Людовике XV, особенно к концу его правления, были очень серьезно расстроены, страна увязла в гигантских долгах, а фаворитки французского короля растратили всю казну. В начале правления Людовика XV Франция также прошла через серьезный финансовый кризис. Кроме этого, были постоянные политические неурядицы: борьба различных сословий, группировок при дворе, в том числе регентских группировок; борьба фавориток вокруг Людовика XV; борьба с Англией; участие в нескольких войнах, для Франции в большинстве случаев неудачных. Как известно, в конечном-то итоге через несколько лет после пугачёвщины во Франции всё закончилось Французской революцией, крушением всего французского государства. Поэтому нужно понимать, что во Франции уже в то время, в конце

XVIII века, всё было очень тяжело с точки зрения внутренней политики и внутренних проблем, которые поглощали всё время двора и французской элиты на внутренние интриги и, в крайнем случае, на интриги, связанные с непосредственным внешним окружением.

Конечно, французы, направляли экспедиционный корпус в Польшу. Конечно, интриговали, где только могли, но опять-таки это всё происходило на тех известных фронтах, которые мы, в общем-то, уже перечислили. Практически во всех этих случаях нужно сказать, что все эти французские интриги были, грубо говоря, не на пользу самой же Франции, то есть в этом смысле французская политика была довольно глупой. Вместо того чтобы, как это, собственно, понимал и Шетарди в своё время, как это позже понимали французы при Александре III и при Николае II, бороться за то, чтобы установить долгий и прочный стратегический союз между Россией и Францией, который французам был бы крайне выгоден, французы вечно делали из России своего врага, причём себе же не на пользу.

Французская политика ещё и часто бывала марионеточной, не суверенной и нередко глупой. Франция часто действовала в интересах других государств, а не в интересах себя самой.

Однако, Франция, одно из немногих государств, которое в вопросе пугачёвщины серьезно подставилось, то есть сработала непрофессионально и дает возможность теперь всем обвинять именно её в организации пугачёвщины, а ни кого-то другого.

Рис. 23. Герцог д’Эгийон (due d’Aiguillon). Министр иностранных дел Франции. Неизвестный художник. XVIII век

Здесь, как говорится, не просто теплее, а прямо-таки «горячо», то есть участие Франции в самом восстании можно считать доказанным даже так называемой официальной научной историей. Однако, что здесь считать доказательством – большой вопрос, потому как официальная история, всё уже практически доказав, тем не менее продолжает считать, что доказательств недостаточно.

Про «научного историка» можно рассказать такой анекдот. Однажды «научный историк» шёл по улице и увидел на другой стороне свою жену в сопровождении бравого кавалера. Оставаясь незамеченным, «научный историк» пошёл за обнимающейся парочкой и увидел, как она свернула в гостиницу. «Научный историк» пошёл за ними и увидел, как жена с кавалером зашли в номер. «Научный историк» подкрался к замочной скважине и стал подглядывать. Мужчина и женщина открыли шампанское, выпили по бокалу, после чего мужчина отправился в душ, затем вернулся оттуда совершенно голый и залёг на кровать. Жена «научного историка» стала раздеваться. Сначала сняла с себя платье, потом сняла бюстгальтер и повесила его на дверную ручку, закрыв тем самым замочную скважину, в которую подглядывал её муж. «Опять эта ужасная неизвестность! Я не занимаюсь гипотезами и реконструкциями! Всегда нужна критика источников!» – воскликнул «научный историк».

Вот всё, что нам нужно знать о том, как в так называемой строгой и доказательной научной литературе обращаются с фактами, гипотезами и с историей. Если кому-то данный анекдот кажется неуместным и притянутым за уши, то, что называется, пусть люди судят сами.

Французы не просто засветились в деле Пугачёва, но засветились несколько раз и самыми разнообразными способами. Здесь в первую очередь нужно упомянуть некого полковника французского Наваррского полка Франсуа Анжели, который поступил на русскую службу и попался на том, что раздавал деньги смоленским и расположенным в Прибалтике русским военным для того, чтобы они подняли бунт в поддержку Пугачёва. Установлено было, что данный полковник выезжал за пределы России на лечение. Однако из Бадена, где он якобы «лечился», он отправился в Вену и в Париж под чужим именем, где получил 50000 франков и затем с ними вернулся в Россию. В Париже он встречался с министром иностранных дел Франции герцогом д’Эгийоном и пробыл там три дня. В России он был арестован за государственную измену, так как находился в данный момент на русской службе, и был сослан в Сибирь. Впрочем, уже после восстания Пугачёва в 1775 году он был отпущен.

Официальный Париж, узнав о предъявленных обвинениях, тут же открестился от Франсуа Анжели и объявил всё это личной инициативой данного полковника. Поскольку Анжели к тому же был по происхождению итальянцем, то Париж всячески намекал, что он мог действовать и по какому-то итальянскому приказу. Наш «научный историк» считает данные оправдания Парижа исчерпывающими и, соответственно, дальше никаких выводов не делает.

Однако научные историки часто не знакомы с практикой разведок и особенно разведчиков, которые маскируются под дипломатов. На протяжении столетий и даже тысячелетий все разведслужбы мира имеют одну и ту же инструкцию: в случае, если их резидент попадается с поличным, открещиваться от него и объявлять его персоной, действующей по личным усмотрениям либо в интересах каких-то других лиц. Более того, все резиденты мира тоже об этом знают и имеют инструкцию, что, если они попались, ни в коем случае не пятнать своё правительство, а заявлять,