В плену сердца - Тори Майрон

И вместо следующего вопроса мою щёку внезапно обжигает огнём, отчего я впервые за весь наш совместный обед с Холландом перевожу взгляд с воды на него.

– Ты какого хрена меня ударил?! – смотрю на придурка с изумлением.

– Не ударил, а влепил пробуждающую оплеуху, – невозмутимым тоном отвечает Майк и как ни в чём не бывало возвращается к поеданию пищи.

– Пробуждающую?! По-твоему, я заснул с открытыми глазами во время разговора с тобой?

– А ты в самом деле со мной разговаривал? Мне показалось, что подсчёт пузырьков в твоём стакане для тебя был куда занятней, чем беседа со мной. Ты же даже не слышал, что я тебе говорю.

– Всё я слышал.

– Да неужели? И что же я сказал? – Майк внимательно прищуривается.

– Ты говорил про встречу с мэром.

– А поподробней?

А поподробней… Черт! А вот с этим проблема. Мне нечего сказать. Пытаюсь вспомнить, на какие вопросы друга я только что отвечал, и понимаю, что в голове звенящая пустота.

– Вот видишь. А говоришь, что слушал. Я тебе такой бред нёс, а ты со всем соглашался. И так происходит всю последнюю неделю, Адам. Восемьдесят процентов времени ты постоянно где-то витаешь, – с беспокойством заключает Холланд.

– Это не повод лупить меня по лицу! – недовольно рявкаю я.

– А я думаю, что давно нужно было тебе влепить. Вон хоть голос прорезался. Я уже и забыл, как ты нормально разговариваешь.

– Не неси чепуху, Майк.

– Я и не несу. Что с тобой происходит? Что опять случилось с твоей пленницей, раз ты целыми днями как в воду опущенный ходишь? – его лицо становится серьёзней некуда.

– А почему ты сразу решил, что дело в ней? У меня что, просто не может быть плохого настроения?

Холланд демонстративно закатывает глаза.

– Для меня не секрет, Харт, что с момента твоего возвращения в Нью-Йорк регулятором твоего настроения является только она. И если раньше по тебе нельзя было понять — злишься ты или радуешься, то в последнее время у тебя всё на лбу написано. То ты нервный, то злой, то агрессивный, а на этой неделе ты вообще превратился в грёбаного флегму, которого так и хочется треснуть по голове, чтобы очухался. Ты ведь даже не ешь толком, – он указывает на мою нетронутую порцию. – И, по всей видимости, так и продолжаешь не высыпаться. У тебя синяки под глазами размером с Гурон. А ещё на тренировки по боксу забил, со мной в бары перестал заглядывать. В работу с трудом вникаешь либо вообще всё мимо ушей пропускаешь. Поэтому просто поделись со мной, что не так? Что она опять натворила?

Она? Хм… В том-то и дело, что Она как раз-таки ничего не натворила. Наоборот. Моя уникальная счастливица каждую ночь рьяно даёт мне то, что я всегда мечтал от неё получить. И вдобавок к этому в процессе «работы» наконец сама получает такое несказанное удовольствие, что девчонку прямо-таки не остановить. Распробовала вкус секса, как говорится.

В общем, к Анне ноль претензий. А вся проблема исключительно во мне. А точнее в моём непроходящем отторжении её персоны, смешанной с беспросветной тоской по Лине, о которой я не то что говорить, а даже думать не желаю.

– Мне нечем поделиться, – устало выдыхаю я, искренне надеясь, что на этом тема будет закрыта. Но, к несчастью, Холланд считает иначе.

– Адам, – он отставляет приборы в сторону. Смотрит на меня с насторожённостью. – Я знаю, меня это не касается, но, на мой взгляд, тебе пора завязывать с этой девчонкой.

– Ты прав, тебя это не касается.

– Но ты всё-таки послушай меня, пожалуйста. Вы уже третий месяц трахаетесь, и сам видишь, что твой план по своему «излечению» ни черта не работает.

– Я тебе объяснил почему.

– Верно. И также ты объяснил, что она не хочет становиться прежней. Ты испробовал всё, что только можно. Поэтому заканчивай с вашим общением! Эта девчонка действует на тебя губительно. Чем дольше ты с ней живёшь, тем хуже тебе становится. Да и уж если на то пошло — не только тебе.

– Если ты о Николине беспокоишься, то не стоит. Она на беззаботную жизнь не жалуется, особенно после того, как я разрешил ей проводить свободное время не только в своей комнате, но и на территории всего пентхауса.

– Я говорю не только о ней. Но вообще, ты себя хотя бы слышишь, Адам? Из комнаты девчонку выпустил? Вот же добродетель нашёлся. А ничего, что ты в принципе не имеешь никакого права её держать под замком? Да ты, можно сказать, похитил её и насильно удерживаешь в заточении на протяжении нескольких месяцев. Это уголовная статья, друг мой. А я, между прочим, автоматом становлюсь твоим соучастником, так как, будучи в курсе всего этого беспредела, никак не вмешиваюсь. Если кто-то об этом прознает, у нас будут крупные проблемы.

– У меня всё схвачено, поэтому никто не прознает, если ты не начнёшь кричать об этом во всеуслышание, – понизив громкость голоса, со сквозящим предупреждением в тоне произношу я.

– Я ни за что бы не стал этого делать, – резко отрезает Майкл. – Но ты не думаешь, что твоя дикарка может кому-то сообщить о своём заточении?

– Могла бы, уже давно сделала бы, но она знает, чем для неё это кончится. К тому же я подстраховался на тот случай, если она всё-таки совсем страх потеряет и вздумает открыть рот, – не вдаваясь в подробности, уверенным тоном успокаиваю я паникёра.

– Очень надеюсь, Харт. Но всё же… Разве никто другой, кроме Остина, из её родственников или друзей её не ищет?

– У неё никого больше нет. Матери на неё насрать, а с единственной подругой она рассорилась в пух и прах из-за Эндрюза.

– Кстати, Эндрюз! Он же знает о тебе, а ты вроде говорил, что он близко общается с Остином.

– Об этом мажоре тоже можешь не беспокоиться. Я о нём позаботился.

И это правда: пришлось пригрозить начинающему певцу быстрым завершением его карьеры, если вдруг он вздумает проболтаться обо мне своему другу. И, на удивление, эта угроза сработала отменно. Даже ни к чему другому прибегать не пришлось.

– А Рид? – Майкл продолжает допрос.

– А что Рид?

– Что будет, когда он выяснит, из-за кого пропала его любимая?

– Он не узнает.

– Я бы не был в этом так уверен, – туманно заявляет друг.

– Тебе что-то известно? – опираюсь локтями на стол.

– Не больше, чем тебе. Он не болтливый парень, но по нескольким фразам я сделал вывод, что он до сих пор не прекращает её искать. Это всё. Какими способами он это делает, не имею понятия. Но судя по усталому виду Остина, он занимается этим в любую свободную от работы минуту. Я понимаю, что тебе всегда срать хотелось на всех, кроме себя, но Рид — руководитель самого важного проекта компании. Твоей, мать его, компании, Харт! И это в твоих интересах, чтобы инновация вышла в свет без каких-либо осечек, а для этого нужен здравый, свежий разум этого гения. Сейчас же я вообще слабо представляю, как парень из-за вечных поисков девчонки умудряется на ногах стоять и работать в таком загруженном ритме, при этом ни разу не пожаловавшись. Одумайся, Харт! Что ты творишь?! Покончи с этим. Отпусти девчонку.