Выживший Матео - Сэм Мариано

киваю, небрежно глядя в окно. — Может быть, позже.

— Я думаю, ты будешь приятно удивлена, — сообщает он мне. — Тебе придется сообщить мне, как я оцениваюсь — ну, знаешь, среди других гангстеров, которых ты развлекаешь.

— Я работаю над статьей для Buzzfeed, я обязательно пришлю тебе ссылку, как только она будет готова.

Слегка смеясь, он смотрит на меня и говорит: — Ты мне нравишься.

— А еще говорят, что тебе трудно угодить, — говорю я, дразняще подмигивая.

— Ты одинока? — спрашивает он.

Полагаю, этот вопрос следовало задать до того, как ты планировал меня трахнуть, но, думаю, нет. — Недавно.

— Хм. Его потеря.

Выдавив улыбку, я говорю: — Без шуток. Ему все равно не понравился мой юмор.

— Я рад, что ты тогда его бросила.

— Я этого не делала, он умер.

Я не знаю, почему я это сказала. Как только я произношу эти слова, я вспоминаю, с кем я разговариваю, и что Антонио сказал о том, что именно он выпустил хит. Черт. Предполагается, что это будет моя вспомогательная история — если меня поймают, мне не разрешат бросить Кастелланоса, предполагается, что я буду мстящей вдовой. Вот я и расплескиваю половину своей обложки за минуту поездки в машине.

Такими темпами я никогда не стану Джеймсом Бондом.

— Уф, это было мрачно, — бормочу я с неловким смешком. — Нам не обязательно говорить об этом. А как насчет тебя? Такой приятный преступник, как ты, холостяк? Это безумие.

— Ну, ты же знаешь, что говорят обо мне, как о мужчине, которому трудно угодить, — говорит он достаточно легко, но его глаза остаются прикованными ко мне. — Что случилось с твоим парнем?

— Он был в плохой части города. Его подстрелили.

— Мне очень жаль.

— Дерьмо случается, — отвечаю я, глядя в окно и пытаясь найти выход из этого разговора. — В какой бар мы идем?

— Я не знаю. Взглянув на мужчину за рулем, он спрашивает: — Адриан, мы направляемся в бар, верно?

— Ага, — говорит Адриан.

Кивая, Матео смотрит на меня. — Тот, к которому он нас отвозит.

Я выдавливаю улыбку. — Достаточно справедливо. Ты не водишь машину?

— Обычно нет.

— Ты, должно быть, плохой водитель, — решаю я.

Улыбаясь, наблюдая за мной, он говорит: — Должно быть, так.

Мне становится немного не по себе, когда я смотрю на дверь, думая о деталях моего телефона в сумочке. Что, если они не поведут меня в бар? Они могут увезти меня куда угодно, и никто никогда не узнает, куда я поехала. Что будет с Лили без меня? Состояние моей матери нестабильное, так что она, вероятно, окажется у матери Родни. Боже, я не хочу, чтобы эта женщина растила моего ребенка. У меня даже нет никого, кому я могла бы доверить Лили. Все, что у нее есть, — это я, и, несмотря на то, что я делаю все, что в моей жизни возможно, и пытаюсь предотвратить все кризисы, которые навлек на нас ее отец, я здесь, на заднем сиденье Escalade Матео Морелли.

— Что случилось? — спрашивает он.

Только тогда я понимаю, что качаю головой.

— Просто… задумалась.

— По поводу чего?

Взглянув на него, я спрашиваю: — У тебя есть ребенок?

Он кивает. — Один. Маленькая девочка. Ты?

Не думаю, что мне следует говорить ему, но я все равно больше никогда не увижу его после сегодняшнего вечера, так что я это делаю. — То же самое.

На его красивом лице появляется удивление. — Правда? С мертвым парнем?

Моя грудь начинает сжиматься от беспокойства, и я та, кто продолжает поднимать эту тему. Слегка рассеянно потирая грудь, я смотрю на него. — Извини. Я не хочу об этом говорить.

Он кивает, довольно легко отступая. — Хорошо.

Через несколько минут мы действительно подъезжаем к бару, к моему большому облегчению. Матео обходит машину и открывает мне дверь, что ведет себя гораздо более по- джентльменски, чем я ожидала.

Когда он провожает меня внутрь, под неоново- голубые огни, я немного рада видеть, что это высококлассное заведение с живым пианистом и двумя сверкающими барами, по одному с каждой стороны от пианино, с небольшой площадкой для танцев перед ним. Я также рада, что пианист уже играет Синатру. Я не знаю, где мы находимся, я, конечно, никогда здесь не был, но я хочу здесь жить.

— Ух ты, — шучу я, так рада, что я на самом деле… нахмурилась. Как будто он знает меня. Родни знал меня пять лет, и на нашу последнюю годовщину он привел меня и Лили в Applebee's. Это место было создано для меня. Все, что мне нужно, это чтобы один из официантов принес мне fedora, и все готово.

— Да? Матео шепчет мне на ухо, его руки опускаются на мои бедра.

— Это мое новое любимое место. Прислоняясь к нему, я спрашиваю: — У тебя нет фетровой шляпы, не так ли? Потому что, я думаю, ты мог бы надеть фетровую шляпу.

— Может быть, в следующий раз.

Матео ведет меня в пустой конец правой стойки, где за нашей спиной будет пианино. Я знаю, что на самом деле мне не положено увлекаться этим, но, черт возьми, я бы не отказалась потанцевать с ним на танцполе.

— Это потрясающее место, — заявляю я.

— Да, я здесь раньше не был, но давно хотел проверить, — говорит он мне, кладя руку мне на спину, когда я забираюсь на барный стул.

— Что ж, я рада, что ты меня дождался, — поддразниваю я. — Ты знаешь эти вопросы типа "что бы ты сделал на своем идеальном первом свидании?", которые люди задают, когда пытаются найти нового мужчину для секса? Это. Это то, что я бы сделала И если пианист играет Синатру всю ночь напролет, мы достигаем статуса свидания мечты.

— О, я уверен, это можно устроить, — говорит он мне, слегка касаясь моего плеча, прежде чем подойти поговорить с пианистом.

Я ухмыляюсь, наблюдая, как он наклоняется и разговаривает с мужчиной, протягивая ему немного денег и получая понимающий кивок.

Девушка могла бы привыкнуть к этому.

Когда он возвращается, ухмыляясь мне, как будто очень собой гордится, я делаю кое- что действительно импульсивное. Я хватаю его за галстук, притягиваю к себе и целую. Я чувствую его удивление, но он быстро расслабляется, поворачивая мой табурет так, чтобы встать между моих ног, его руки на моих бедрах, пока наши языки исследуют друг друга.

Через минуту он отстраняется, с любопытством наблюдая за мной.

— Ненавижу первые поцелуи, — говорю я ему. — Но мне захотелось поцеловать тебя, и я это сделала.

— Я не жалуюсь.