В стране ваи-ваи - Николас Гэппи

— Касуро-вау?

Икаро неопределенно махнул рукой на восток, потом покачал головой.

— Фишкалиена?

Жест в юго-юго-западном направлении.

— Эмайена?

(Так называлось его собственное племя).

Он снова показал в южном направлении, но с некоторым отклонением на восток, и дал понять жестом, что до них очень, очень далеко. Видимо, эмайены жили обособленно.

Я показал на восток.

— Мавайян, — сказал Икаро.

— Аноро?

Но он не знал других племен в той стороне. Я указывал на север, северо-запад, юг, юго-запад — Икаро каждый раз отрицательно качал головой и пожимал плечами.

Позже в этот же день, когда я, набросив на плечи полотенце, возвращался после купания в комариной реке Напманана, в лагерь внезапно влетели Фоньюве и Япумо. Они накинулись на меня как сумасшедшие и стали толкать под ребра, крича: «Мавайян! Мавайян!» Дав мне понять таким образом, что я принят в их племя, братья побежали дальше, «посвящать» остальных.

Безил и Фоимо в этот день отдыхали; вечером, когда стемнело и я сел обедать (мой обед состоял из ямса и рыбы), они подошли ко мне.

— Фоньюве очень волнуется, — сообщил Безил. — Говорит, что в деревнях мавайянов нас ждут с нетерпением. Они готовят большой праздник, всякие угощения.

— Превосходно! — воскликнул я. — Выступим пораньше. Когда мы будем там?

— К полудню должны успеть.

У меня накопилось много вопросов к Фоимо о его племени.

— Что случилось с Фоимо после того, как погибли остальные таруми?

— Они с братом бросили все и ушли в саванны, — там у них было несколько знакомых ваписианов, с которыми они торговали. Фоимо и Кваквэ долго жили там, а лет пять назад ушли, потому что стало слишком уж много новых обычаев. Поселились у мавайянов — их язык похож на язык ваписианов, и братья их легко понимают.

— А с Килимту что было?

— Когда начались эпидемии, он был маленьким мальчиком. Ваи-ваи взяли его с собой на Мапуэру. Там он жил, пока они не ушли в Британскую Гвиану. Он даже не помнит языка тарумов.

Пошел дождь, настоящий ливень; Фоньюве, Япумо и Марк, сидевшие снаружи, забрались под брезент. Внезапно со стороны Кура-куры донесся мощный гул — точно заработала огромная динамо-машина. Ураган!

Десять минут гул непрерывно нарастал, и, наконец, страшный рев, сопровождаемый треском и грохотом, заполнил весь мир. Фонарь отчетливо освещал блестящие, расписанные красными полосами лица индейцев, выделяя скулы и лбы; а кругом — мрак, плотная стена леса, бурный ливень… Чудовищной силы ветер вырывал деревья с корнем, крошил их. Человек, попади он в этот страшный вихрь, был бы мгновенно раздроблен летящими стволами.

Несколько сот метров отделяло нас от урагана; но тут гул стал медленно ослабевать и постепенно стих вдали.

Мы продолжили прерванный разговор.

— А в чем разница между жизнью тарумов и других племен?

— Фоимо говорит, что когда-то тарумы жили в отдельных домах, но потом решили, что лучше всем жителям деревни собраться в одной большой постройке. А еще они оставались на одном месте гораздо дольше, чем другие племена.

Я спросил, что он может сказать о ваи-ваи и мавайянах.

— Мавайяны больше похожи на тарумов. Они подолгу живут на одном месте, а ваи-ваи постоянно кочуют, каждый второй или третий год строят новое селение[64]. Очень они непоседливые и обидчивые. Но каждое племя обычно поселяется подальше от других, старается не иметь соседей, чтобы не было ссор и дело не дошло до войны. Выберут подходящее место и расчищают себе поля кругом. А как надоест, переселяются, но не очень далеко.

Все здешние племена, в том числе жители саванн, ваписианы, ведут земледелие на один лад: отыскивают участок леса, лежащий выше уровня разлива, валят деревья, сжигают их и возделывают свои культуры на расчищенной плодородной почве. Примерно через три года они покидают это место и расчищают новый участок.

Почему, спрашиваешь себя невольно, они не продолжают обрабатывать старые поля, вместо того чтобы тратить немало сил на валку леса, который все равно не идет в дело? Причина кроется в природе лесных почв. В этой части тропиков почвы выше уровня разлива — латеритные, и их плодородие, крайне высокое вначале, истощается за три-четыре года. Еще не придуман способ продлевать «век» этих почв; если бы такой способ существовал, можно было бы спокойно увеличить население земли в полтора раза… Латеритные почвы становятся бесплодными, как кирпич, и никакое удобрение не в состоянии возродить их. Хоть сто тонн внеси на гектар — первые же дожди унесут все, ибо структура почвы такова, что питательные вещества в ней не удерживаются. Лишь под прикрытием лесного полога, защищенная от иссушающего солнца и разрушающих структуру почвы дождей, может она развиваться и в какой-то мере восстановить свое плодородие. Постепенно, на протяжении многих лет, накапливается богатый перегноем слой толщиной сантиметров десять (отсюда такая разветвленная корневая система у деревьев, питающихся по сути дела за счет собственной подстилки), который и создает первоначальное плодородие почвы. Подсечное земледелие позволяет использовать перегной, но в то же время лишает его защиты от эрозии.

В областях с редким населением, где поля оставляют, как только начинает падать урожайность, на латеритных почвах быстро вырастает лес — сначала производный, затем, через несколько веков, коренные джунгли. Верхний слой почвы восстанавливается, а с ним и плодородие. В таких условиях метод, применяемый индейцами, наиболее разумен и правилен, если не считать того, что он влечет за собой гибель большого количества леса и требует значительных усилий, эффект которых сравнительно невысок. Там же, где плотность населения выше, земледелие подчас приобретает хищнический характер: восстановление леса идет очень медленно или с утратой ценных пород. Иногда лес вообще не восстанавливается, на его месте расстилается саванна.

Впрочем, если посадить определенные лесные породы, можно восстановить даже степные почвы саванн. Чередование леса и сельскохозяйственных культур на основе строго определенного длительного севооборота может вообще предотвратить истощение почв и обеспечить продовольствием многочисленное население. Такой севооборот может когда-нибудь превратить Амазонию в край цветущего земледелия и лесоразработок. Но эта система требует больших затрат; к тому же есть еще другие плодородные земли, которые можно обрабатывать год за годом. Но их не используют, потому что индейцам недостает необходимых знаний. Речь идет о периодически затопляемых аллювиальных почвах речных долин, для возделывания которых требуется сеть ирригационных сооружений.

Без строго определенного, научно обоснованного севооборота лесные латеритные почвы не могут прокормить большое население, если только не пойти на то, чтобы сводить лес на огромных площадях, превращая их в саванны. В таких областях крупные постоянные поселения, обеспечивающие себя продовольствием,