Артания - Юрий Никитин

– Что это? – прохрипел Тур сонным голосом.

– А ты не догадываешься? – удивился Олекса. Турвзял прут, огрызнулся:

– Кто способен разбудить спящего – способен на любуюподлость.

Придон потихоньку грыз твердое пережаренное мясо, с испугомприслушивался к себе. Вроде бы все тот же, если не считать, что в схватке скентаврами он… выказал себя сильнее, чем Олекса и Тур, едва ли не самые сильныев артанском войске. К тому же если и получил раны, то зажили раньше, чемзаметил.

Олекса и Тур, отдохнув за ночь, посматривают испытующе. Отстарого долунного мира остались не только редкие волшебные вещи, но и людииногда… рождались не совсем обычными. Необычными для этого мира, но, возможно,обычными для тех ушедших времен. Придон сам видел, как однажды при переправеВяземайт сильно поранил руку. Ругаясь, он опустил ее в воду, и, когда добралисьдо берега, на месте раны остался только крохотный белый шрамик.

Все слыхали о неуязвимом Хогаисе, у которого не было тени, ио смелом Миндии, у которого было сразу две тени, но сам Миндия вскрикивал отболи, лишь когда попадали в его левую тень… Шла слава о силаче Филине, которыйникогда не спал и всегда вызывался в ночной дозор, ибо мог слышать, как за триконских перехода разбойники сговариваются шепотом. А немереной силы богатырьМедведко, который однажды подхватил падающую башню и снова поставил на место,но которого можно сшибить с ног простым свистом?

Так и он, Придон, не обладает ли странной мощью, что загранью человека, как уже известно о его старшем брате Скилле и его младшем –Ютлане?

– Никакой мощи, – прошептал он, едва шевелягубами. – Это все Итания… Я не мог умереть, не увидев ее!.. И потому силыоттуда… Ну, оттуда, вот и все. Да я был в отчаянии… и в бешенстве тоже. Потомуже в ярости. Но это был уже не я, а неизвестный мне человек, которого моялюбовь исторгла из меня… из глубин моей души!

Он чувствовал, что оправдывается, ищет объяснения, будтокакой-то куяв, а не отважный артанин, что принимает жизнь такой, какая есть.

Тур прожевал мясо, руки встряхнули баклажку.

– Эх, маловато… А край здесь, как вижу, жаркий… Многоводы не пить, иначе вся вода выступит у вас на спине в виде соли!

– Вода? – переспросил Олекса озадаченно. – Ахда… это же Тур!

– Воду будем беречь, – сказал Придон. – Высможете идти? Или подождем еще сутки?

Тур обвел рукой поле с трупами кентавров.

– Здесь нам надолго хватит… Но я уж лучше хоть начетвереньках, но вперед, а то в гиену превращусь. Говорят, такие случаи бывали.

Олекса сказал усталым голосом:

– Лучше медленно, но вперед. Давай, Придон, теперь тывпереди! Ты здоровый, как валун.

– И тебя не жалко, – добавил Тур жизнерадостно изахохотал.

– Злые вы, – сказал Придон укоризненно.

На землю падал красноватый свет от странно багрового неба.Лохматые тучи двигались быстро, в них глухо громыхало, скрежетало, частоблистали искры. Не молнии, а короткие искры, словно некто невидимый за тучамивысекал огонь.

Буро-зеленая степь медленно отступала, будто по небу ползлачерная-пречерная туча и волокла по земле густую тень. Потом он понял, что этоне просто тень, а зеленая трава исчезает, серая тень… нет, не тень, а сераямасса движется в их сторону непрерывно, страшно, пугающе.

Олекса поспешно взобрался на высокий камень, хотя донадвигающегося потока еще два полета стрелы. Тур всмотрелся, вскрикнул:

– Да что же это?.. Никогда не ходили стаями…

– Что там? – спросил Придон быстро.

– Полевые мыши… Весна была ранняя, их вывелось много,но не настолько, чтобы вот так, толпой, словно куявы на ярмарку…

Его лицо разом потемнело, Придон еще не понял, что случилосьс Туром, ведь потемнели и плечи, грудь, руки, все вокруг потемнело, будто всамом деле небо закрыла плотная-преплотная туча, сейчас грянет гром иразразится невиданная гроза…

Он поднял голову. Небо действительно закрыла туча. Черная,плотная-преплотная. Она шуршала, странно так шелестела, словно мириадынасекомых грызли сухие листья, потом донеслись тонкие крики. Туча двигалась свостока, странно дрожала, словно плотный комариный рой, и устрашенный Придон несразу понял, что в их сторону с большой скоростью несется по небу огромная стаяптиц.

– Куда это они? – вскрикнул он.

– Туда, – прокричал Олекса со своего камня, –куда и мыши… Вернее, откуда.

Тур засопел, его тяжелую фигуру раскачивало, но довольноловко взобрался на обломок скалы к Олексе.

– А ты чего ждешь? – крикнул он Придону.

– Он ждет, чтобы ему сапоги обгрызли, – сказалОлекса язвительно.

Их фигуры колыхались и подрагивали в странном неверномсвете, словно внезапно наступили сумерки, которые на самом деле не сумерки.

Придон вспрыгнул на массивный валун, едва не промахнулся,ибо все в этом мире сейчас трепетало и дергалось.

– Что их гонит? – пробормотал он.

– Что-то непростое…

– Еще бы! Что-то вроде степного пожара. Но пострашнее.

Олекса сказал нервно:

– Похоже, нам надо тоже…

– Что?

– А разве мы из камня? У меня такое же мясо, как у этихмышей и птиц. Перьев нет, зато шерсти на двоих хватит. Или на стадо мышей.

– Но как же… – начал Придон и умолк на полуслове. Потелу пробежала дрожь. Громко застучали зубы. Он попытался удержаться, нозатрясло всего, а в животе стало пусто и холодно.

На стыке неба и земли возник нещадный блеск. Так слепитглаза утреннее солнце, ослепительное, чистое, умытое, полное жара. Но оноподнимется крохотным с утра кружочком, лишь к вечеру разбухнет, станет багровыми уж не жарким… Сейчас же весь горизонт на востоке полыхал, как узкаяраскаленная полоса железа в горне. Как раскаленная шипящая полоса, от которойвеет жаром и летят длинные обжигающие искры.

Он смотрел, замерев, на этот ужас, на эту приближающуюсявсеобщую и нещадную смерть. Огненная стена отсюда едва заметна, всего лишьчерточка, но он понимал всеми чувствами, что на самом деле это огненная стенабелого пламени, что поднимается до самых высоких туч, а то и выше, недаром жеулетают птицы, а по земле идет, явно выжигая все на длину копья вглубь. И незарыться в землю кротом, не перескочить птицей…

– Нам здесь не пройти, – сказал онтоскливо. – Те древние чародеи давно мертвы, однако огненные топоры… чтометнули друг в друга, все еще носятся… отражаясь от стен!

Тур смотрел, привстав на цыпочки, на сверкающую полосу. Лицоего стало белым, словно на нем уже заиграли сполохи неземного огня.