Артания - Юрий Никитин

Тур зашиб ногу о камень, ругнулся зло, остервенело. Придонувидел безумные глаза, бледное лицо, по которому скользили красные блики отбешено проносящихся туч.

– Это уже не Артания, – сказал Тур зло.

– Артания, – ответил Придон.

– Уверен?

– Где мы, там и Артания.

Черные скалы раздвинулись, отступили, покорно осталисьпозади. Все трое вышли на простор, от тумана ни следа, а степь впереди пугающепустынна, ни единого деревца, только редкая бурая трава, чахлая, покрытаяпылью, с уродливыми листьями, что прижались к земле.

Олекса, самый зоркий, вскрикнул:

– Смотрите!.. Неужели не видите?

Далеко впереди блеснула золотая искорка. Она росла,превратилась в крохотную фигурку желтого коня с человеком на спине. В их сторонуи чуть наискось неслась на оранжевом коне женщина с развевающимися волосами. Снеба падал страшный красный свет, жутко сверкнула ослепительная молния, женщинаповернула голову в их сторону, и у Придона навсегда останется в памяти этажуткая картина: красивая молодая женщина на бешено скачущем коне, сам коньхрапит, пасть разинута в боевом реве, словно это не конь, а дикий зверь,женщина со злобно оскаленным лицом, в одной руке изогнутый меч, блеск лезвиядостиг глаз Придона…

Ему даже показалось, что конский хвост, истончаясь,заканчивается змеей с разинутой пастью, но конь и всадница исчезли, толькоперед глазами все еще стояла эта жутковатая картина.

– Кто это? – спросил он. – Как могут жить вэтом.. страхе?

Олекса пожал плечами.

– Вряд ли даже волхвы могут сказать. Никто здесь небывал. Никто не заходил так далеко. Мы первые!.. Когда-нибудь, если останемсяживы…

Тур буркнул:

– Ну вот, завел свою песню… Конечно, останемся! Адругих уроем.

Вдали показались двое всадников. Они неслись, почти сливаясьс низкими облаками. Что-то странное почудилось Придону, но, когда всадникиповернули в их сторону, явно заметив чужаков, Тур прорычал зло:

– Черт… До чего же не люблю кентавров!

– Особенно в открытом поле, – сказал Олексахмуро. – Смотри, вот тот, что слева, явно сын вождя! На лбу красный каменьгорит в обруче.

– Камня не вижу, – огрызнулся Тур, – как исамого обруча. Зато слышу, как от него несет вчерашней брагой!

Придон молча взял топор в обе ладони. Топорище Олексаобстругал для него гладкое, даже чересчур гладкое, такое будет скользить, когдапокроется кровью, но сейчас хорошо уже тем, что оно есть, а сам топор остреебритвы… Пусть братья бахвалятся, а вот ему, Придону, не дано ни острое зрение,ни острый нюх, а только гордое имя сына Осеннего Ветра и внука Громоверта,которые нельзя опозорить.

– Итания, – прошептал он. – Если умру, топоследний вздох – о тебе… Если выживу – все о тебе… Я люблю тебя, Итания!

В небе одобрительно громыхнуло. Сухая земля гремела под твердымикак камень копытами. Кентавры неслись стремительно, Придон изготовился к бою,но в теле появилась предательская слабость. Пеший всегда жертва для всадника, акентавр в сто раз опаснее – он не управляет конем, он сам же и конь – бьеткопытами, сшибает грудью, в то время как могучие руки с высоты вбивают тебя вземлю по ноздри.

Кентавры резко и красиво остановились в полуразвороте.Копыта пропахали сухую твердую землю, словно это мягкая почва. Придон ссодроганием посматривал на толстые мускулистые ноги, широкие копыта. Конскиетела кентавров крупнее, чем у скаковых коней, а человеческие тела не уступаютторсу Аснерда, разве что нет складок жира, как на теле воеводы, здесь все сухо,прокалено жаром и зноем, выжжено сухим горячим ветром.

Оба кентавра держали в руках по массивной дубине. Один подвзглядом Придона закинул дубину на плечо, у Придона пробежала по спине дрожьпри виде груды мышц, что обнажились при этом движении.

Передний кентавр грянул сильным грубым голосом:

– Что за букашки вторглись в наши земли?

Трое молчали, Придон уловил на себе взгляды Олексы и Тура,вспомнил, что он старший, эти двое лишь в помощь, откашлялся и сказал как можноболее мирно:

– Мы просто идем через этот край. Мы не собираемсяздесь пастись или искать молодых кобылиц.

Кентавр прогремел тем же зычным грубым голосом, вполнечеловеческим, но в котором слышалось ржание большого сильного жеребца:

– Вы… все умрете!

– Мы это знаем, – ответил Придон. – Всесмертны.

– Вы умрете сейчас!

– Возможно, – ответил Придон. – Но возможно,и нет. Кентавр мощно бил в землю копытом. Целые пласты выламывались, будто поземле били тяжелым молотом с острым, как у боевого топора, краем. Грудькентавра была широка, шире человеческой, а руки – толщиной с бедрочеловека. – Мы можем убить вас сейчас, – заявил кентаврсвирепо. – Но тогда нас убьет вождь, что не дали убить ему.

Разом повернулись, словно связанные одной веревкой, взвиласьпыль. В Придона полетел выброшенный копытами ком сухой земли. Кентаврыунеслись, быстро превращаясь в золотые точки, пыль поднялась за копытами,укрыла обоих.

Тур озабоченно осматривался. Олекса сбросил мешок иторопливо доставал лук, мотки тетивы.

– Если бы добежать во-о-о-он до тех камней, –проговорил Тур, – у нас был бы шанс… Олекса бросил ему под ноги моток.

– Держи! А то у тебя всегда гнилье.

– У меня гнилье? – обиделся Тур.

Придон напряженно всматривался в линию горизонта. На мигмелькнула безумная мысль, что кентавры не вернутся, что для них три жалкихчеловечка, однако появилось облачко пыли, начало приближаться, расти…

Олекса и Тур встали справа и слева с луками с руках. Топорыпоставили рукоятями кверху у ног, прислонив к мешкам, чтобы успеть выронитьлуки и тут же ухватиться за шероховатые надежные рукояти прославленногоартанского оружия.

Сердце Придона стучало часто и сильно. Кровь горячимиволнами ходила по телу, вздувая мышцы. Итания, сказал он мысленно. Итания… Ялюблю тебя. Я безумно люблю тебя. Я здесь, но сердце мое все равно с тобой. Напривале или в жаркой схватке – я все равно с тобой…

Рядом Олекса сказал торопливо:

– Бьем в вождя!.. Видишь?

– Давно! – ответил Тур с другого бока.

Разом свистнули две стрелы. Руки героев замелькали, Придонне успевал хватать глазом, с какой скоростью накладывали стрелы, натягивалитетивы и отпускали: справа и слева неумолчный грозный звон, зловещий свист, аспереди грохот скачущего табуна.

Из пыли выметнулись кентавры. Придон крепче сжал топорище ишагнул вперед. Стрелы с жутким посвистом, не заглушаемым грозным топотом,проносились мимо, а впереди кентавры на полном скаку роняли дубины, хваталиськто за грудь, кто за шею.