Кольцо - Даниэла Стил

На долю Рут Либман тоже выпало немало горя с тех пор, кактрагедия Перл-Харбора втянула Америку в войну. Тогда у Рут было четвероздоровых и счастливых детей. Теперь же у нее остались две дочери и один сын.Саймона сбили в небе над Окинавой, а Пол чуть не погиб на острове Гуам. Когдапришла телеграмма из части, где служил второй сын, Рут чуть не упала в обморок.С застывшим лицом она направилась в кабинет мужа и заперлась там. Сэма дома небыло – он, как обычно в это время, находился у себя в офисе. Ни о чем неподозревавшие дочери были наверху, а Рут держала в дрожащих руках конверт, вкотором содержалось сообщение о судьбе ее последнего сына. Мать решила, чтобудет лучше узнать самое страшное без свидетелей. Но, прочтя телеграмму, онаиспытала неимоверное облегчение: оказывается, Пол не убит, а только ранен.Через несколько недель он должен был вернуться в Штаты. Когда она позвонилаСэму, ее голос дрожал от истерической радости – теперь можно было не изображатьхладнокровие. Для семьи Либман война закончилась. Счастье, переполнявшее Рут,подействовало на ее мысли, на ее образ жизни. Она давно уже мучилась чувствомвины, читая о гонениях, которым подвергают ее соплеменников в Европе нацисты.Рут Либман решила заняться благотворительной деятельностью. Радость, вызваннаятем, что Пол остался в живых, наполнила ее душу любовью и состраданием. Своюблагодарность судьбе она выражала тем, что помогала незнакомым людям –подбирала для них спонсоров, отправляла поездом к новому месту жительства. Асейчас ее беспокоило состояние худенькой девушки, которую звали Арианой.

Девушка сосредоточенно посмотрела на нее и закрыла глаза.

– Почему я здесь?

– Потому что на пароходе вы заболели. Нужно было убедиться,все ли с вами в порядке.

На лице Арианы появилась усталая ироническая улыбка. Развене очевидно, что у нее все, абсолютно все в порядке?

С помощью американки она села на постели и выпила теплогобульона, оставленного медсестрой. Затем, обессилев, Ариана откинулась наподушку. Даже это небольшое усилие ее очень ослабило. Рут Либман осторожнопоправила ей одеяло и посмотрела в смятенные синие глаза. Пожалуй, доктораправы: эта девочка отказалась от надежды.

– Вы из Германии, Ариана?

Девушка кивнула и закрыла глаза. Германия? Какое это теперьимеет значение? Она такая же беженка, как все остальные. Всего три недели назадона еще была в Берлине…

Рут увидела, что сомкнутые ресницы затрепетали – на Арианунахлынули воспоминания. Тогда американка нежно коснулась ее руки, и Арианавновь открыла глаза. Может быть, этой девушке лучше с кем-нибудь поговорить итогда кошмарные видения оставят ее в покое?

– Вы уехали из Германии одна?

Снова кивок.

– Это было очень мужественно с вашей стороны.

Рут тщательно подбирала каждое слово. Медсестра сказала, чтодевушка понимает по-английски, но, кажется, не очень хорошо.

– Дорога была дальней?

Ариана с некоторым подозрением посмотрела на участливое лицоамериканки и решила ответить. Даже если эта женщина работает в армии, в полицииили в иммиграционной службе, какая теперь разница? Ариана вспомнила бесконечныедопросы в кабинете у капитана фон Райнхардта, но это лишь вновь пробудило впамяти все связанное с Манфредом. Она зажмурилась, а когда опять открыла глаза,по щекам ее стекли две крупные слезы.

– Я шестьсот миль добиралась до Франции…

– Шестьсот миль?

Рут хотела спросить, откуда Ариана попала во Францию, но нерешилась. Было видно, что любые воспоминания причиняют девочке боль.

Рут Либман относилась к тому разряду людей, которые никогдане расстаются с надеждой. Кроме того, она обладала удивительным даром вселятьнадежду в других людей – потому-то ей так хорошо и удавалась ее работа. Вюности Рут мечтала работать в области социального обеспечения, но после тогокак она стала женой Сэмюэла Либмана, у нее появилась возможность заниматьсяблаготворительностью в ином масштабе.

Рут внимательно наблюдала за Арианой, желая понять, чемможно помочь этой девочке, в чем главный источник ее горя.

– А где ваша семья, Ариана? – спросила она как можномягче и тут же по реакции девушки поняла, что та не готова вести разговор наэту тему.

Слезы полились потоком, Ариана села на кровати и покачалаголовой:

– Их больше нет… Никого… Мой отец, мой брат, мой…

Она хотела сказать «муж», но не сумела.

Повинуясь безотчетному порыву, Рут прижала Ариану к груди.

– Все, все… У меня никого не осталось… Никого и ничего…

Ариана задрожала от горя и ужаса. Весь мир сговорился еемучить. Лучше смерть!

– Не нужно все время оглядываться назад, – тихо сказалаРут, обнимая Ариану, и той показалось, что наконец она обрела мать, которой ейтак не хватало. – Нужно смотреть вперед. Вас ожидает новая жизнь в новойстране… А люди, которых вы любили раньше, навсегда останутся с вами. Они исейчас с вами. Они и впредь будут жить в вашей душе.

Рут подумала о Саймоне. Она тоже никогда не расстанется сосвоим старшим сыном. Ариана почувствовала в ее словах уверенность, и в девушкешевельнулась надежда. Она прижалась к высокой сильной женщине, казалось,излучавшей оптимизм и уверенность.

– Но что мне делать?

– А чем вы занимались раньше?

Рут тут же поняла, что вопрос был глупым. Несмотря на изможденныйвид и печать страдания на лице, этой девочке вряд ли было больше восемнадцати.

– Вы когда-нибудь работали?

Ариана медленно покачала головой.

– Мой отец был банкиром. – Она вздохнула, вспомнив своипрежние девичьи мечты, рассеявшиеся как дым. – После войны я должна былапоступать в университет.

Но Ариана знала, что, даже если бы она окончила университет,ей никогда не пришлось бы воспользоваться полученным образованием. Она вышла бызамуж, родила детей, жила бы так же, как другие женщины ее круга: устраивалазваные обеды и ужины, играла в карты, развлекалась, растила детей… Даже если быона оставалась женой Манфреда, она жила бы точно так же. Ее жизнь проходила быв городском доме или в замке. Обязанности фрау фон Трипп заключались бы в том,чтобы поддерживать домашний очаг. Ариана зажмурила глаза.

– Все это было очень давно. Сейчас это не имеет никакогозначения.

«Впрочем, все остальное тоже не имеет значения», –подумала она.

– Сколько вам лет, Ариана?

– Двадцать.

Пол всего на два года старше, а Саймону исполнилось быдвадцать четыре, подумала Рут. Сколько же пришлось этой девочке вынести за своюкороткую жизнь! При каких обстоятельствах потеряла она родных? Почему ееразлучили с ними? Впрочем, девушка была так хороша собой, даже в своем нынешнемсостоянии, что ответ на этот вопрос напрашивался сам собой. От сострадания уРут защемило сердце. Кажется, она догадалась, для чего нацисты избавили Ариануот участи остальных, как они использовали ее во время войны. Вот почему онаосталась жива, вот почему на теле нет татуировки. Волна жалости накатила наРут, она с трудом сдерживала слезы. От одной мысли о том, что с ее собственнымидочерьми могли бы поступить так же, как с этой девочкой, Рут сделалось жутко.