Отныне и вовек - Даниэла Стил

Джессика работала день и ночь, прикидывая, что еще сделатьдля смягчения приговора, и неожиданно перенося всю энергию опять на «ЛедиДжей», как никогда прежде. Дома она сделала все: убралась в подвале, вычистилагараж, перебрала одежду, вымыла кабинет — все, что угодно, лишь бы не думать.Может быть, в конце месяца он вернется домой. Может быть, они дадут емуусловно… Ее постоянно преследовал страх. Некуда скрыться от него. Острый,пронизывающий, нескончаемый ужас. За рамками человеческого понимания. НоДжессика больше не была человеком. Она мало ела, мало спала. Она не позволитсебе чувствовать. Она не отважится быть человеком. Люди ломались, и это пугалоее больше всего. Сломаться. Как Шалтай-Болтай. И вся королевская конница, всякоролевская рать.., вот чего она боялась.

Ян все понимал, но не мог протянуть ей руку. Он не могприкоснуться к ней, обнять ее, снова вернуть к жизни. Он ничего не мог сделать,разве что смотреть на нее через окно и разговаривать по телефону, когда онанервно играла со шнуром и рассеянно сдергивала наушники.

Ян продолжал таять на ее глазах — небритый, немытый, плохокормленный, с темными кругами под глазами, которые казались с каждым разомтемнее.

— Ты что, там не спишь? — В ее голосе звучаланескрываемая боль.

Он жалел Джессику, но не мог ей помочь. Они оба отдавалисебе в этом отчет. Ян боялся, что она начнет ненавидеть его за все мучения. Онужасался при одной мысли об этом.

— Сплю время от времени. — Он попытался улыбнуться. —А что с тобой? Похоже, у тебя под глазами многовато грима. Я прав?

— А ты бываешь когда-нибудь не прав? — Онаулыбнулась в ответ и пожала плечами, опять сдернув наушники.

Джессика похудела на двенадцать фунтов, но спала лучше, хотяее внешний вид оставлял желать лучшего. Помогли новые красные таблетки. Ониоказались эффективнее желтых и даже более сильных синих. Красные — это ужечто-то другое. Она не обсуждала лекарства с Яном. Он придерживался иного мненияна этот счет. Джессика была осторожна. Таблетки облегчали ей жизнь. Встречи сЯном были ее единственной отрадой, а в перерывах ей приходилось с трудомпродираться сквозь застывшие дни. Таблетки делали это за нее. Астрид выдавалаих по одной, никогда не оставляя пузырек.

Ян сошел бы с ума, если бы узнал. Она торжественно пообещалаему после смерти Джейка больше не употреблять никаких таблеток. Он простоял уее кровати всю ночь, пока ей промывали желудок, после чего Джессика ипоклялась. Она вспоминала об этом иногда, проглатывая очередную таблетку. Но ейприходилось их принимать. В противном случае она бы умерла. Так или иначе.Джессика боялась выпрыгнуть из окна против своей воли. Боялась маленькихдемонов, хватающих ее и заставляющих делать то, чего она не хотела. Онаизбегала разговоров с покупателями в магазине, боясь сказать что-нибудьневпопад. Она больше не могла сдерживать себя. Ни в чем. Джессика более недержала в своих руках бразды правления.

* * *

Четыре недели между вынесением вердикта и приговоромпревратились в затянувшийся кошмар, но в итоге подошел к концу и он. Просьба опомиловании была выслушана судьей, на этот раз Джессика стояла рядом с Яном,пока они ждали. Процедура была менее пугающей. Она то и дело трогала его руки,лицо. Первый раз за целый месяц Джессика прикоснулась к мужу.

От Яна ужасно пахло, и у него отросли длинные ногти. Втюрьме ему дали электробритву, которая поранила его лицо. Но это был Ян.Близкий человек в совершенно чужом мире. Она почти забыла о серьезностимомента. Но формальности судебного заседания вернули ее к жизни. Помощникшерифа, судебный репортер, флаг. Тот же самый зал и тот же судья.

Ян не получил условного освобождения. Судья посчиталобвинения слишком серьезными. Мартин позднее объяснил, что, с царящими вобществе настроениями, судья едва ли мог поступить иначе. Яна приговорили кчетырем годам лишения свободы с отбыванием наказания в тюрьме штата; он долженбыл провести за решеткой не менее четверти срока: один год.

Помощник шерифа увел его, на этот раз Джессика не плакала.

Три дня спустя Яна перевели из окружной тюрьмы в тюрьмуштата. Как и всех заключенных мужского пола, для оценки пригодности егоотправили в Северную Калифорнию в Калифорнийский медицинский комплекс вВакавилле.

Джесси приехала туда через два дня с Астрид на ее черном«ягуаре» и с двумя желтыми таблетками в желудке. Астрид предупредила, что недаст больше никаких таблеток, но она всегда так говорила. Джессика знала, чтоподруга жалеет ее.

За исключением вышки с вооруженной охраной у главных ворот иметаллоискателя, где их проверили на наличие оружия, тюрьма в Вакавиллевыглядела безобидно. Внутри, в сувенирной лавке, продавались неказистыеизделия, производимые в тюрьме, а если судить по столу регистрации, то онивполне могли оказаться в больнице. Все блестело хромом, сверкало стеклом и былопокрыто линолеумом. Снаружи здание казалось современным гаражом. Для людей.

Они попросили разрешения увидеть Яна и заполнилиразнообразные бланки. Им предложили пройти в комнату ожидания или прогуляться ввестибюле. Десять минут спустя появился охранник, чтобы отпереть дверь вовнутренний дворик тюрьмы. Он проинструктировал их, как пройти через двор ивойти в другую дверь, которая будет открыта.

Обитатели внутреннего дворика были одеты в синие джинсы,футболки и разностильную обувь — начиная от ботинок и заканчивая тенниснымитуфлями. Астрид удивленно посмотрела на Джессику. Прогуливаясь, заключенныеразговаривали с подругами. Это было похоже на среднюю школу, если не считатьмелькавших то тут, то там угрюмых лиц или матерей с заплаканными глазами.

Увиденное несколько обнадежило Джессику. Она моглавстречаться с Яном во дворе, могла снова прикоснуться к нему, смеяться, держатьего за руки. Сумасшествие опуститься до такого после семи лет брака, но этолучше, чем свидания через стекло в окружной тюрьме.

Как оказалось, им таких свиданий ждать не приходилось.

От посещений во дворике Яна отделяли месяцы, если он вообщеостанется в этом исправительном учреждении. Всегда была вероятность попасть вФолсом или Сан-Квентин. Все возможно. В настоящее время продолжались свиданиячерез стекло, с разговорами по телефону. Джессика испытывала невыносимоежелание разбить окно трубкой, когда пыталась улыбнуться, глядя на мужа. Онаумирала от желания дотронуться до его лица, оказаться в его объятиях,почувствовать его запах. А вместо этого в ее руках находился лишь синийпластмассовый телефон. Рядом с ней стоял розовый, дальше — желтый. Кто-то,несомненно обладавший чувством юмора, расставил окрашенные в пастельные тонааппараты вдоль всего ряда. Как в детской, со стеклянной перегородкой.

Можно было разговаривать с дорогими детками по телефону.

Однако Джессике был нужен муж, а не приятель, с которымможно поговорить по телефону.