Отныне и вовек - Даниэла Стил

Ян выглядел лучше — худее, но наконец-то чистый. Он дажепобрился, рассчитывая на свидание. Они стали повторять избитые шутки, время отвремени Астрид подключалась к разговору. Было так странно сидеть здесь,разговаривая через стекло. В его глазах проглядывало напряжение, а в шутках,которыми они обменивались, звучали грустные нотки.

— Это настоящий гарем. Для насильника. — Он нервноухмыльнулся своей неудачной шутке.

— Может быть, они подумают, что ты — сутенер.

Их смех звучал, как шуршание парчи. Ему предстояло провестиздесь по крайней мере год. Джесси спрашивала себя, сколь долго она сможетвыдерживать такое. Но, возможно, судьба сжалится над ними. Она хотелапоговорить с Яном об апелляции.

— Ты разговаривал с Мартином по поводу апелляции?

— Да. Ее не будет, — произнес он мрачно, но суверенностью в голосе.

— Что? — взвизгнула Джессика.

— Ты слышала. Я знаю, что делаю, Джесси. И в следующийраз ничего не изменится. Мартин тоже так думает. Потратив пять или десять тысячдолларов, мы еще больше увязнем в долгах, а когда придет время второго суда,нам нечего будет сказать. Предположения относительно ее мужа, хлипкиедоказательства, которые не принимаются судом. У нас есть только стараяфотография и масса идей. Никто не даст показания.

Нет ничего, на что можно было опереться, только слабаянадежда. Один раз мы так поступили, но у нас не было выбора.

Новый суд пройдет точно так же и только разозлит этих людей.Мартин считает, что мне легче пережить приговор, хорошо себя вести, и,возможно, меня выпустят досрочно. В любом случае я принял решение, и я — прав.

— Кто сказал, что ты — прав, черт возьми, и почемуникто не спросил моего мнения?

— Потому что мы говорим о моем заключении, а не отвоем. Я так решил.

— Но оно влияет и на мою жизнь. — Глаза Джессикинаполнились слезами.

Она хотела подать апелляцию и не собиралась ждать, пока Янавыпустят досрочно за примерное поведение. Шли разговоры о том, чтобы изменитькалифорнийские законы и ввести осуждение на определенный срок, но у кого естьвремя ждать?

Мартин однажды обмолвился, что в этом случае Ян мог быотсидеть пару лет. Господи! Как она выживет? Джесси едва могла говорить, сжимаятрубку в руках.

— Джесси, доверься мне. Давай оставим все как есть.

— Мы могли бы продать что-нибудь. Дом. Что угодно.

— И могли бы опять проиграть. Что тогда? Лучше стиснутьзубы и пройти через это. Пожалуйста, Джессика, пожалуйста, попытайся. Я не могуничего для тебя сделать сейчас, кроме того, что я люблю тебя. Тебе не придетсядолго терпеть.

Вероятно, не больше года.

— А что, если больше?

— Тогда и будем ломать голову.

В ответ слезы закапали из ее глаз. Как они могли решить безнее? Ну почему они не хотели попробовать еще раз? Может быть, им по силам будетвыиграть.., может быть.., она посмотрела, как Ян обменивается взглядом сАстрид, качая головой.

— Малышка, тебе нужно собраться.

— Для чего?

— Ради меня.

— Я в порядке. — Он покачал головой и посмотрел нажену. — Мне бы так этого хотелось. — Какое счастье, что рядом с нейАстрид.

Они еще немного поговорили — о других заключенных, О тестах,которые он выполнил, о его надежде на отбывание наказания здесь вместо переводав другую тюрьму. Вакавилль казался цивилизованным местом, и Ян надеялся, чтоспустя какое-то время, успокоившись, он сможет здесь работать над книгой.Джесси порадовалась, узнав о том, что муж заинтересован в продолжениилитературной деятельности. Интеллектуально, духовно он по-прежнему был жив.

Но она с удивлением обнаружила, что на самом деле ей быловсе равно. А как же она? После вспышки по поводу апелляции Джессика чувствоваласебя еще более одинокой. Она безуспешно попыталась изобразить жизнерадостнуюулыбку.

Ян долго наблюдал за лицом жены и хотел только одного —коснуться ее.

— Как бутик?

— Нормально. Бизнес на подъеме. — Но это былаложь.

Дела шли плохо как никогда.

Но Джессика не могла поделиться с ним правдой. Слишком многовсего накопилось, и она знала, что это его погубит.

Ян снова заговорил, ей пришлось поднять голову исосредоточиться.

— Джесс, я хочу, чтобы ты кое-что сделала для меня,когда вернешься домой. Размножь книгу на ксероксе, отвези копию в банк и пришлимне оригинал. Скоро я получу разрешение работать над ней. К тому времени, когдаприбудет рукопись, проверка документов закончится. Не забудь. Попытайсяотправить сегодня же.

Его глаза потеплели, когда он говорил, но Астридзаинтересовало выражение на лице подруги. Джессика была потрясена. Яна толькочто приговорили к тюремному заключению, а он беспокоился из-за своей книги?

Свидание завершилось через час. На прощание последовалвсплеск эмоций с пожеланиями и клятвами, свою лепту внесла и Астрид. Ян передалнесколько словесных объятий, у Джессики запершило в горле. Она даже не моглапоцеловать его. Разве они не понимают, что отняли у нее самого дорогогочеловека на свете? Что, если…

Пытаясь улыбнуться, она смотрела, как Ян медленно и неохотноуходит с широкой мальчишеской улыбкой на лице. Все впустую, в глубине душиДжессика даже была рада, что свидание окончено. Свидания, которые стоили ей скаждым разом все больше. Тяжелее, чем в окружной тюрьме. Она хотела ударить постеклу кулаком, закричать.., совершить какую-нибудь глупость, но вместо этогоподарила мужу прощальную улыбку и безмолвно последовала за Астрид к машине.

— Волшебница, у тебя есть еще эти маленькиечудодейственные таблетки?

— Нет. Я оставила дома. — Астрид ничего недобавила, только ласково взяла ее за руку и обняла, прежде чем открыть машину.

Она сделала вид, что не замечает слез подруги, пока онивозвращались в Сан-Франциско под мягкое журчание радио.

* * *

— Хочешь, высажу тебя у дома, чтобы ты немногорасслабилась?

Астрид улыбнулась, когда они подъехали к остановке наБродвее, где скоростная магистраль вливалась в сутолоку городского транспорта.В двух кварталах от ресторана Энрико.

— Нет. Так вот где все началось.

— Что? — Астрид не заметила и повернулась, чтобывзглянуть на Джесси, разглядывающую расставленные на тротуаре подобогревателями столики. Было уже холодно, но парочка морозоустойчивыхпосетителей сидела снаружи.

— Заведение Энрико. Здесь он ее встретил. Интересно,что она сейчас делает?

У Джессики было затравленное выражение лица, но говорила онаедва ли не мечтательно.