Цитоник - Брендон Сандерсон

от наших новых друзей, – сказала Брейд. Я поняла, что она может видеть меня. Без отражающей поверхности. – Освоила кое-какие способности, которые практиковала.

Винзик приказал генералам выйти и сам последовал за ними, водя руками экзоскелета по кругу. Несмотря на языковый барьер, я могла распознать его манеры – на самом деле, я практически слышала, как он говорит «ох-ох-ох» и «как агрессивно» своим снобистским тоном.

– Делверы думают, что могут договориться с тобой, – сказала Брейд. – Я же с ними не согласилась. Ты прямолинейна, Спенса. Мне нравится это твое свойство. Никакой тонкости. Ты просто сокрушаешь все, что стоит между тобой и твоей целью.

– Я оказалась достаточно тонкой, чтобы одурачить тебя! – огрызнулась я, проецируя Брейд эту мысль.

И благодаря моим растущим силам я уловила проблеск эмоций, которые она пыталась скрыть. Стыд. Гнев. Она тренировалась со мной вместе и не поняла, кто я такая на самом деле. Пока я не открыла ей правду – а она растоптала ее.

Скад, какой же я была наивной!

Винзик продолжал говорить. Хотелось бы мне понимать, о чем это он.

– Он хочет, чтобы я поймала твой разум в ловушку, – сказала Брейд. – Я не уверена, что сумею. Разумные, на которых я тренировалась, были намного слабее тебя. Но на этот раз я не дрогну.

Ее разум врезался в мой, сокрушая меня. Я сразу почувствовала, будто нахожусь в ящике и он сжимается. Я вспылила, запаниковала, разъярилась. Я собрала весь свой гнев, как при прошлом нашем столкновении, и швырнула в Брейд.

Как Брейд и предупреждала, она не дрогнула. Она ожидала моей контратаки.

Тогда я начала светиться. Я разожгла живущий во мне мощный свет. Сияние, что было моей душой. Я почувствовала удивление Брейд, хоть она и не хотела посылать это чувство. Она была потрясена. Она думала, что я похожа на делвера, и это ее пугало.

А потом я услышала кое-что еще.

«Я тебя вижу!»

Голос был далеким, но громким. Цитонический крик отозвался дрожью во мне, а потом что-то врезалось в Брейд. Та ахнула и потеряла концентрацию. Он был шероховатым, этот голос, как будто необученным. Если я была мечом, то он – дубиной. Здоровенной.

Я вспыхнула светом и проломилась сквозь ящик Брейд, и вместе с новым голосом мы оттолкнули ее, а потом сбежали в «нигде».

Этот чрезвычайно громкий голос преследовал меня. Он спас меня, но казался каким-то монстром. Я развернулась, не желая оставаться к нему спиной, и тут он врезался в меня. И…

Обнял.

«Йорген?» – подумала я.

«Где ты была? – обратился он мысленно ко мне. – Почему не выходила на связь? Юла, прошло несколько недель!»

«Я пыталась! – ответила я, заставляя разум визуализировать Йоргена. На миг мы зависли в бездне, соприкасаясь сущностями, – словно два пловца в глубоком, огромном, бескрайнем океане, цепляющиеся друг за друга. – Прости, что не связывалась с тобой, – сказала я. – Брейд что-то сделала».

«Брейд?» – переспросил Йорген.

«Та женщина, которая удерживала меня, когда ты появился, – пояснила я. – Как ты меня нашел?»

«Я тренировался, – сказал он. – Я не могу совершать гиперпрыжки, как ни стараюсь. Но Аланик говорит, что это не редкость. У цитоников разные профили. Она говорит, что я могу научиться прыгать через пространство, что каждый из нас технически способен обучиться всему, но у некоторых из нас имеются индивидуальные таланты, очень сложные. У каждого есть свои сильные и слабые стороны».

«Погоди, – перебила его я. – Аланик?»

«Это сложно, – сказал он. – Мы держимся, пытаемся собрать помощь. Но расскажи мне о себе. Спенса, ты сияешь! Как звезда. Я видел тебя даже издалека!»

«Я тоже тренировалась», – ответила я.

«Ты уже стала королевой пиратов?»

Он сказал это с такой нежностью! В этой мысли было так много образов – и куда больше глубины, чем в обычных словах. Например, я мгновенно поняла, что он шутит, но в то же время и немного серьезен.

Ему нравилась моя любовь к историям. Он представлял меня в одной из этих историй и был всецело уверен во мне. Более уверен, чем я сама. Святые… как приятно было это слышать! Как радостно это знать. Он видел меня смелой, находчивой и вдохновляющей.

Я не заслуживала такого после того, как обращалась с ним в первые недели нашего знакомства. К счастью, я также чувствовала, что Йорген откликается на то, как я вижу его. Справедливый, честный, заботливый. Лучший лидер из всех, кого я только знаю.

Никогда еще у нас не было настолько идеального момента. Мы разделили друг с другом идеализированные образы второго, зная, что никогда не сможем соответствовать им, и зная, что это не важно. Потому что, просто располагаясь рядом, мы находили в другом отклик и становились чуть больше – чуть лучше – благодаря пониманию, поддержке и доверию.

А потом этот момент развеялся, когда вокруг начали появляться глаза. Яркие белые дыры. Внимание делверов. И их привлекло не мое сияние, а Йорген. Скад, ну он и громкий!

«Иди, Йорген, – сказала я, когда глаза окружили нас. – Я свяжусь с тобой позже, когда они успокоятся».

Я почувствовала, как его сущность коснулась моей. Почувствовала его привязанность, его страсть. А потом он ушел.

Я повернулась к делверам. Я все еще думала, что если постараюсь, то смогу достучаться до них. В конце концов, Чет же объяснял, что они все – одна и та же личность. Нет, не групповой разум, но нечто подобное. Так что, если я сумела заставить одного из них передумать, почему бы мне не суметь сделать то же самое и с остальными?

Мне не удалось это прежде, но я должна была попытаться снова. В конце концов, чтобы заполучить корабль, потребовалось три попытки. Так что, когда глаза окружили меня, я попыталась оттранслировать им ощущение малости.

Я попыталась уменьшить всех нас, сузить нашу перспективу. Я попыталась показать им это, когда их разумы коснулись моего. Бесконечность простирается в обе стороны: мы можем быть обширными, как вселенная, и маленькими, как пылинка.

Я показала им то, что видела. Максима с его дурашливой улыбкой и приветливой готовностью помочь. Дрожь, так хорошо понимающую разумных, совершенно не похожих на нее. Нулубу, так отчаянно желающую исправить зло, которое Верховенство причинило народам галактики.

«Увидьте нас, – послала я мысль. – Увидьте, что все мы живые».

«Мы знаем, – пришел ответ. – О, мы знаем!».

Им просто было плевать.

И в этот миг я увидела, как все это выглядело для них. Да, они изначально отказывались признавать, что все шумы в «где-то» живые. Потом я заставила одного из