Византия в эпоху иконоборчества - Алексей Величко

В 920 г., после смерти императора Льва VI Мудрого, на Константинопольском соборе было выражено окончательное суждение о невозможности вступления в четвертый брак, а также приняты важные канонические правила о третьем браке[348]. И эти правила также имели, по крайней мере официально, до XI века вселенское значение.

Канонисты неоднократно обращали внимание на значение Трулльского (Пято-Шестого) Собора. Так, например, 2‑е правило этого Собора, согласно которому Церковь признала обязательными 625 правил, данных Святыми Апостолами, Святыми Отцами и целым рядом более ранних Поместных соборов, считается важнейшим, «а для науки канонического права как самое важное из других». Но, как справедливо замечают, и до Собора «эти правила имели уже сами по себе вселенское значение»[349].

Трулльский Собор лишь признал их в данном качестве. Как сказано в актах Собора, его Отцы «признают достойным прекрасного и крайнего тщания, чтобы отныне ко исцеления душ и уврачеванию страстей, тверды и ненарушимы пребывали приятыя, и утвержденныя бывшими прежде нас святыми и блаженными отцами». И тут же Святые Отцы указывают, что эти правила «повелено нам (выделено мной. — А. В.) приимати оных же святых Апостолов постановления». Грань между законотворчеством и исполнением древнего веления здесь едва ли проглядывается. С точки зрения права Собор — не законодатель этих актов; скорее, здесь имеет место специфический способ церковной рецепции.

Со временем в церковном сознании действительно закрепился обычай, согласно которому Вселенские Соборы помимо догматических оросов обязательно издавали и канонические правила. Но и это произошло, по-видимому, не ранее VII века. По крайней мере ни V Вселенский Собор (Константинополь, 553 г.) при императоре св. Юстиниане I Великом, ни VI (Константинополь, 680–681 гг.) при императоре св. Константине IV не издали никаких канонических определений.

Этим и обуславливается созыв императором Юстинианом II Ринотметом Трулльского Собора. В свою очередь данный Собор не рассматривал каких-либо догматических вопросов и впоследствии был квалифицирован как продолжение VI Собора, восполняющего его и V Вселенского Собора канонические пробелы. По крайней мере так оценивали его на VII Вселенском Соборе 787 г. Но здесь присутствует важный нюанс — V и VI Соборы к тому времени уже были признаны Церковью вселенскими без каких-либо оговорок по поводу неполноты реализации ими своей исключительной компетенции.

Да и невозможно предположить, будто императоры св. Юстиниан Великий и св. Константин IV Погонат могли поставить под сомнение и свой авторитет, и статус созванных ими Соборов, «забыв» о необходимости соблюсти древнюю традицию. А для обеспечения формального соответствия этих Соборов некоему «эталону» требовалось всего лишь дать несколько канонических определений, что, конечно, не являлось неразрешимой задачей. Между тем ни Отцы, ни императоры не считали свои собрания в чем-либо погрешающими против канонических обычаев.

Вообще, Трулльский Собор задает немало загадок тем, кто склонен искать вселенский «эталон». Названный позднее «Пято-Шестым», не имеющим самостоятельного значения без предыдущих двух Соборов, он, однако, не выглядел в чем-либо ущербным для современников, по крайней мере на Востоке. Его сразу нарекли Вселенским, хотя никаких догматических вопросов изначально не предполагалось рассматривать на его заседаниях.

Следовательно, можно с большой уверенностью предположить, что еще в VII веке Церковь допускала возможность созыва Вселенского Собора по любым важнейшим вопросам (в данном случае каноническим), хотя догматических поводов для такого чрезвычайного события и не требовалось.

Догматические споры разрешались также не только на Вселенских Соборах. И после завершения этой великой эпохи многие Поместные соборы рассматривали догматические споры на своих заседаниях. В качестве «быстрых» примеров можно привести Константинопольские соборы при императоре Мануиле I Комнине в 1147 г. и в 1156 г. При императоре Алексее III Ангеле опять возник спор об Евхаристии, который был разрешен на очередном Константинопольском соборе[350]. Спор исихастов с Варлаамом Калабрийским и Григорием Акиндином, носивший, безусловно, общецерковный и догматический характер, рассматривался на Константинопольских соборах 1341 г. и 1347 г., также не отнесенных Церковью к разряду Вселенских, как и упоминавшиеся выше.

Вроде бы является само собой разумеющимся, что вселенским Собор может быть признан при условии полного представительства на нем всей Церкви. Но, как известно, II и V Вселенские Соборы не имели на своих заседаниях ни представителей Римского епископа, ни его самого. На II Собор папа не был целенаправленно приглашен императором св. Феодосием I Великим (379–395), равно как и представители западных епархий. Это был в буквальном смысле слова восточный Вселенский Собор.

На III (Эфесском) Соборе (431 г.), известном своими волнениями и беспорядками, не присутствовали епископы-антиохийцы, которых остальные участники решили не дожидаться, как очевидных и нежелательных оппонентов св. Кирилла Александрийского. Напомнив, что, прибыв в Эфес буквально через несколько дней после уже окончившего свою работу Собора, антиохийцы организовали параллельный «соборик» под председательством своего епископа Иоанна. Позднейшее признание антиохийцами анафематствования Нестория под давлением императора св. Феодосия II Младшего является слабой натяжкой для того, чтобы говорить о привычных формах участия представителей этой Церкви в соборных заседаниях[351].

Но, как показывают соборные акты, ни св. Кирилла, ни царственную чету не беспокоил сам по себе факт нарушения процедуры ведения соборных заседаний и неполноты состава Собора. Иначе, что представляется самым вероятным, император св. Феодосий II Младший мог вполне обоснованно отклонить по формальным основаниям любые заявления сторонников св. Кирилла на свое имя и признать решения Эфесского Собора неканоническими.

Если представительство всех Церквей являлось непременным условием признания Собора вселенским, то чем можно объяснить тот факт, что император Константин V, созвавший в 754 г. иконоборческий «вселенский» Собор, не придал большого значения отсутствию на нем всех патриархов или их доверенных лиц? Насколько это «легкомыслие» соотносится с его вниманием к данной проблематике? И хотя данный Собор не был реципирован Церковью, но основная причина заключалась не в количестве его участников (а на соборе присутствовало 338 епископов) и не в формальном наличии или отсутствии патриархов, а главным образом по содержательным мотивам — несоответствия основных руководящих начал иконоборцев православному вероучению. В частности, потому, что среди аргументов, приведенных его участниками, имелись ссылки на труды лиц, вполне оправданно обвиняемых в ереси, либо потому, что представленные иконоборцами аргументы были подложными.