Отвернись. В плену у зверя - Кира Райт

Наверное, и не будет больше.

Долго сидел рядом, не мог насмотреться на неё, не мог оторваться, перестать гладить… Во сне она терлась щёчкой о мою руку, словно признавала меня своим, словно хотела быть рядом… Но я-то знал, что это не так. Поэтому от этого её жеста становилось только тяжелее на душе.

Потом пошёл охотиться. И делать это было мне всё сложнее. Внутри что-то просыпалось. Что-то, что не считало меня животным. Кем тогда, я не знал. Но каждый раз те звуки, что издавал сам же, начинали пугать даже, будто я должен общаться иначе. Но не мог вспомнить, как именно.

Может, как она? Хорошо бы иметь возможность говорить с ней, понимать друг друга. Да… Если бы.

Ощутил, что она проснулась, когда собирал для неё самые красивые и вкусные ягоды. Сам старался их не есть, чтобы ей досталось больше. Хотелось порадовать. Хоть чем-то. Ведь я чувствовал её отчаяние…

Это от того, что я сделал? Или из-за того, что не отпустил, не позволил сбежать? Но как я мог позволить?! КАК? Она моя пара. Мы связаны. Как мне расстаться с ней? Я пока не придумал способа, а рисковать ею не мог.

Ещё и метка эта, будь она не ладна… Хотя именно сейчас она скорее помогала. Я знал, что она проснулась, чувствовал эмоции. И сразу же направился к ней. Кормить.

Только вот она совсем не смотрела на меня. Наверное, было противно после вчерашнего. И мне бы хотелось извиниться, но как?

Присел рядом и протянул ей свёрток из листьев с ягодами, вложил в её дрожащую ручку и не удержался, чтобы не накрыть своей. Это создавало ощущение, что мы вместе… Хоть на секундочку.

Моя самая замечательная девочка…

Хотелось укутать её в свои чувства, прижать крепко-крепко и никогда не отпускать. Кормить, заботиться, растить наших детёнышей…

Но она смотрела с опаской. Уж точно не мечтает жить со мной всю жизнь и рожать мне малышей. Я вздохнул. И решил выйти, чтобы дать ей нормально покушать. Я же не слепой, видел, что она похудела со мной. На нервах вся. А должно быть наоборот…

Иногда раньше замечал в её глазах интерес ко мне. Как к самцу. И это было безумно приятно. Вот только какой-то я хреновый самец…

Уселся у нашего жилища на землю, продолжая размышлять, что делать дальше. Самое важное – как научиться контролировать внутреннего монстра. Само по себе неприятно, когда в твоём теле живёт кто-то посторонний со своими идеями и мыслями, но когда это второе сознание так обращается с тем, кто безумно дорог…

Нет. Я должен что-то придумать. Не знаю, как, но оградить её от него. Всеми силами. Она и так чуть что шарахается от меня, не признаёт, а ещё этот недоумок обижает её…

Но если честно… Если бы она принимала меня, если бы не отталкивала, не сопротивлялась, когда хочу её, то, наверное, и он бы ничего такого не делал. Не знаю откуда, но я был уверен, что его грубость (которую всё равно ничем нельзя оправдать. Любые мотивы не могут служить основанием, чтобы делать моей славной девочке плохо) – это ответная реакция на её равнодушие к нам обоим, на её желание сбежать, быть подальше…

Зато каждый раз, когда она делает шаг навстречу, когда касается сама, во мне рождается что-то новое и вроде такое знакомое… Если бы она признала меня, может всё бы изменилось? Может, я вспомнил бы, кто я?

Но это не сделать силой. А иного способа заставить её относиться ко мне лучше… Стоп. Заставить? Разве можно заставить кого-то относиться к себе хорошо? Неправильно думаю. Или это внутреннее чудовище мешает.

Я вот старался заслужить её расположение. Именно заслужить. Своей заботой, лаской… Только не удавалось… Она всё равно ни капельки не хочет меня рядом…

Неожиданно моя самочка вышла ко мне и подошла ближе. Сама. Я напрягся. Что-то не припомню такого, чтобы она сама вот так приходила так близко.

Бросил на неё мимолётный взгляд, ведь изнутри грыз стыд за свой поступок на берегу. Поэтому быстро отвернулся. Даже смотреть на неё не заслужил. Болван.

И тут (о чудо!) она села рядом. Почти касаясь меня. Ничего себе.

Но не успел я обрадоваться, даже мелькнула мысль, что может я зря переживаю, а на самом деле ей даже немножко понравилось, как её чудный голосок спросил о чём-то. И в глубине своего сознания я нашёл перевод вопроса…

Она хотела, чтобы я разрешил ей уйти, отпустил.

Сжал ладони, чтобы не позволить внутреннему чудовищу разозлиться на то, что она хочет уйти. А что ещё она должна хотеть после того, что мы с ней сделали?

И девочка заговорила. Много. И таким обвиняющим голосом…Я хотел оправдаться, объяснить, что никогда бы сам так не поступил, но как, если она не понимает?!

Она сказала что-то про боль, я и подумал, что ей до сих пор больно из-за моей грубости. Поэтому погладил её по голове и совсем легонько – по губам. Хотелось сказать ей, как сильно она дорога мне, как нужна, как я раскаиваюсь и хочу всё исправить…

Но что я мог?

Только смотреть на неё.

Положил её ладошку на свою, стараясь этим жестом дать понять, что не нужно бояться сейчас. Что сейчас я себя контролирую, и пока это так, больно ей не сделаю ни я, ни кто-то ещё.

В глазах моей славной девочки появилось что-то, что показалось мне важным. Я продолжал гладить её щёчку и смотреть, смотреть, запоминая каждую её чёрточку.

Это был по-настоящему волшебный момент. Она не отталкивала, не убегала, даже перестала сердиться. Сидела совсем близко, и её рука лежала на моей лапище.

Я видел, что сейчас не боится. И хотелось продлить это время навечно. Чтобы всегда смотрела именно так на меня, чтобы всегда не боялась и была рядом.

Я был почти счастлив, размечтался, пока не заметил в её глазах снова сожаление, отрицание… И тогда просто ушёл, оставив её, освободив от своего присутствия. Хотя бы ненадолго, но дал ей такую желанную свободу. От себя.

И пусть наблюдал за ней издалека, откуда она меня точно не видела и не чуяла (она ведь сломанная немножечко, не как я, другая), всё равно хоть так, но пытался держаться подальше, раз она не хочет меня рядом…

Ведь уже тогда главным для меня было её благо.

И хотя после того случая я часто думал о том, как смогу отпустить её, позволить ей прожить свою жизнь так, как хочется ей, а не как придумал поначалу я, не мог отказать себе в удовольствии близости с ней… Я понимал, что даже без её ярого сопротивления всё равно заставляю. Что головой и чем-то внутри она меня не хочет, но её тело…

Оно единственное отзывалось на каждую мою ласку, даря возможность думать, что я всё же не неприятен ей, что я могу быть ей нужным. Хоть немножечко.