Сказание о Доме Вольфингов - Уильям Моррис

Долина была богата водой: с холмов, особенно на юге, стекали ручейки, которые, соединяясь в более крупные потоки, впадали в реку Бурную. Одни из них, пенясь, выбивались из-под скал, другие, с трудом проложив себе прямой путь через холмы, обрушивались в долину. Где-то посередине долины протекал и поток побольше других. Бравший начало в северных холмах, где почва была более мягкой, он проложил себе довольно широкое русло. Жители тех мест ещё расширили его и проторили неплохую дорогу вдоль его западного берега. Надо сказать, что в Дол не было иных путей, кроме узкого прохода вдоль русла Бурной на востоке и более широкого на западе, да ещё одного, о котором речь впереди. Через горы же отваживались переходить лишь горные козы да некоторые смельчаки, хорошо лазающие по скалам.

Этот поток посередине долины назывался Потоком Дикого Озера, а дорога, что шла вдоль него, – Дорогой Дикого Озера. Северным своим краем она упиралась в лес, что простирался от скал, окаймлявших долину, до поросших соснами высоких холмов на северо-востоке и до равнины на юго-западе.

После того как Река Бурная проходила каменистый участок, она сворачивала с прямого пути и текла почти до самых южных скал, где устремлялась на север, чуть ли не в обратном направлении. Новый крутой поворот русла, при котором река описывала почти две трети окружности, уводил течение на запад, где, близ северных утёсов, Бурная вытекала из долины. Вторым своим поворотом река огибала небольшой холмистый участок. Там и стоял маленький город, о котором пойдёт речь.

Жители города расширили и углубили русло реки в месте изгиба, навели мосты, а на оставшемся небольшом участке суши построили крепкую, хотя и небольшую стену с воротами посередине. По бокам от ворот возвышались башни, а на расстоянии броска камня высился утёс. В нём вытесали лестницу и на вершине из больших камней соорудили Крепостную Башню на случай, если из-за холмов покажется враг. Крепость эта была очень древней, и всё поселение называлось по ней – Город-у-Крепости, как и вся долина – Долиной Крепости.

Протекая мимо городка, Бурная приближалась к северным скалам. Между рекой и скалами простиралась рукотворная пустошь, и река здесь вновь служила хорошим защитным рубежом: течение в этом месте было медленным, русло глубоким, а между рекой и утёсами ничего не было, кроме той дороги, о которой уже говорилось. Если эту дорогу перегородить, а сделать это было легко, никто бы не прошёл по ней незамеченным. Называлась она Портовой Дорогой. Река Бурная долго текла вдоль северных скал, а затем, посередине долины, её широкий поток начинал петлять, и так до самого западного края. Портовая Дорога же тянулась вдоль скал, до того места, где начинали попадаться ущелья да осыпи. По ней можно было дойти и до того большого ущелья, по которому бежал Поток Дикого Озера (по его правому берегу шла Дорога Дикого Озера). Портовая Дорога пересекала их и, наконец, выходила из Дола на низинные земли.

Дорога вдоль ущелья была узкой и кривой. Она уводила путников в лес и, поднимаясь, оставляла Поток Дикого Озера внизу, на востоке. Через лес дорога шла прямо на север, поднимаясь всё выше и выше, но не по ущелью, а прямо по горам. Лес в этих местах был густым, деревья в нём росли самые разные, но по большей части дуб и ясень, сквозь листья которых проходило много солнечного света, так что всё здесь заросло падубом, ежевикой, шиповником и другими кустарниками да молодью, пробраться через них, не расчистив себе прежде дорогу, было невозможно. Но до того как продолжить рассказ о Дороге Дикого Озера, следует упомянуть, что в том месте, где Портовая Дорога подходила к восточному склону ущелья, образованному Потоком Дикого Озера, один выступ (с него хорошо просматривалась вся долина) был очищен от деревьев. Там, в большом кольце стоячих камней с возвышавшимся посередине Курганом Судей и Алтарём Богов перед ним, жители Дола проводили народные собрания. Как сами жители Дола, так и другой народ, о котором вскоре пойдёт речь, почитали это место священным.

Когда Дорога Дикого Озера отходила мили на три от Холма народного собрания, деревья начинали редеть, и вскоре путник оказывался на поляне, перед деревянными хижинами. Народ, живший там, не был ни богатым, ни могучим, зато мужи этого народа были выше и крепче других, правда, насчитывалось их совсем немного. Они не выдавали своих дочерей за жителей долины и не брали в жёны их девушек, хотя и считались отчасти родственными народу Дола. Собственно, жители тех мест не могли себя снабдить всем нужным для жизни и зависели от жителей Дола, как слуги от своих хозяев. Среди высоких деревьев нельзя было выращивать хлеб, а из домашнего скота в этой деревне разводили лишь коз и ослов, да и тех было немного. Жившие здесь люди промышляли охотой и торговлей углем, и это удавалось им лучше всего на свете. Кроме того, все они были меткими лучниками. Жители Леса доставляли в Дол уголь, копчёную дичь и пушнину, а в обмен получали зерно, вино, оружие и одежду. Жители Дола продавали гостям всё необходимое задёшево, как продают своим, пусть и далёким родственникам товар, в котором нет недостатка. Жители Леса, все, без исключения, были верными товарищами и отличались недюжинной силой. Говорили они мало, но с теми, кто нуждался в них, отбрасывали свою обычную грубоватую угрюмость. Они были смуглы, но светловолосы, с красивым разрезом глаз, а щёки их никогда не бывали румяными. Женщин этого народа нельзя было назвать красавицами, ведь работали они не меньше мужчин, а может, даже и больше. Считалось, что люди эти лучше других умеют предрекать будущее. И в самом деле, многие из них знали заклинания и колдовские песни и помнили древние легенды, просьба пересказать которые могла сделать их говорливее обычного. В этой деревне хорошо знали и руны. Их искусно вырезали на деревянной посуде, на посохах, притолоках и стропилах, на кроватях, ножках и других подобных предметах. Долгой зимой, когда крыши домов и ветви деревьев заваливало снегом, когда в лесных чащах завывал ветер, от которого стучали сучья, гнувшиеся под тяжестью снежных шапок, когда все звери и люди прятались в своих убежищах, – долгие часы просиживали жители Лесной деревни у очага с ножом или стамеской в руке, зажав доску коленями и положив рядом точильный камень, слушая рассказы о былых временах, о тех днях, когда знамя их развевалось во всех концах мира. Этими вечерами на прочном дереве появлялись цветы, листья, орнамент и силуэты воинов, женщин и диких зверей.

Исконное название этого народа теперь забылось, и людей этих называли просто жителями Леса, а их поселение – Лесной деревней. Но так или иначе, кем бы они ни были и как бы много или мало ни было у них золота, друзья любили их, а враги боялись.

К северу от Лесной деревни, где местные жители рубили деревья, лес редел. Но Дорога Дикого Озера туда не вела, она сворачивала на запад и шла лесом мили четыре, всё время вниз, по нижним склонам первой цепи холмов. Затем деревья расступались, лес заканчивался, и дорога проходила по невысоким холмам, разделённым кривыми низинами. Деревья здесь встречались редко, по большей части торчал лишь терновник да кривые низкорослые дубы клонились к земле под западным ветром. Иногда попадался тис, а иногда склоны покрывал низенький самшит, и повсюду рос можжевельник. Здесь начинались земли пастушьего народа, дружественного жителям Дола и Леса. У них не было ни защищённого города, ни обычной деревеньки – люди жили там, где легко находили воду и укрытие. И всё же своя твердыня имелась и у них: посредине их земель, на вершине одного из холмов, у подножия которого петлял заросший ивняком ручей, находилось земляное укрепление. Стены его, высокие и гладкие, заходили одна за другую, поэтому пройти в него можно было только по коридору, образованному ими. Внутри имелся глубокий колодец, что облегчало защиту. В случае войны пастуший народ загонял туда свои стада, ведь захватить такое укрепление могло только очень большое войско. Называлось это место Зелёной Крепостью.