Ничего святого - Степан Алексеевич Суздальцев

закончить, – ты вечером празднуешь в баре со своими друзьями, но потом останешься у Гриши и завтра приедешь домой. А когда будешь у Гриши, напишешь мне SMS.

– Хорошо, – сказал я.

– Это тебе на день рождения, – Наташа протянула открытку: внутри лежали десять тысяч рублей.

– Это в рамках условий договора? – уточнил я.

– Это подарок, – сказала Наташа. – С днём рождения!

После всего, что было, после всех её слов и деяний мне не хотелось брать эти деньги. У меня были накопленные деньги, и я знал, что могу потратить их на свой день рождения. С другой стороны, я мог отложить их до чего-то более подходящего.

Я поблагодарил за подарок.

Наташа вышла из кухни, а я принялся завтракать.

Мы с ребятами договорились встретиться в полдень в центре зала метро Планерная. Я специально вышел из дома пораньше и под сенью весеннего солнца дошёл пешком до Сходненской, там опустился в подземку и, проехав одну остановку, оказался на месте в назначенный час. Со мною вместе были два моих одноклассника: Яшка Алфеев и Женя Симонов. В начале первого приехал Гибрид, чуть позже подтянулись Димка, Колян и Луис. Как я узнал от них, Ленор не смогла (или не захотела) пойти на мой день рождения. Последним, кого мы ждали в метро, был Илюха, Шрек, как всегда, опаздывал на несколько часов, и мы договорились, что он пропустит первую часть программы, и присоединится к нам позже. Это было очень кстати, потому что мы ехали играть в бильярд, и нас как раз было восемь человек.

Всей нашей весёлой бандой мы ехали в автобусе в торговый центр МосМарт, где была великолепная бильярдная. Я взял четыре стола, и мы с ребятами играли друг с другом, меняясь парами между партиями около двух часов. За исключением Илюхи, все мы играли из рук вон плохо, но это не имело значения: мы от души веселились и с удовольствием гоняли шары по зелёным суконным столам. Мне в этот день несказанно везло: хоть я и не был мастером игры на бильярде, мне удавалось с лёгкостью забивать шары, словно я регулярно занимался этим уже несколько месяцев. Единственный, кому я проиграл, был Илюха, но он действительно играл превосходно.

После игры ребята начали дарить мне подарки: Колян и Луис подарили мне панковские клетчатые штаны, Гибрид – торбу Purgen, а Димка (совместно с Шреком, которого не было, но который участвовал) – футболку Punks not dead. Яшка и Женя признались, что у них не было денег на подарок, поэтому они вдвоём сделали мне объёмную картину, на который был изображён волк, стоящий на вершине скалы, воющий на луну. Внизу картины была выжжена надпись: «Никогда не предавай своих убеждений». Но лучшим подарком был большой чёрный флаг, с которого смеялся «Весёлый Роджер», – это было от Илюхи.

Поблагодарив всех своих друзей, я предложил им зайти в ресторанный дворик, где мы оккупировали Макдональдс, этот остров империализма, ненавистный всякому борцу с системой, если только речь не идёт о системе здорового питания. Поскольку я угощал, никто ни в чём себе не отказывал: ребята набрали горы бургеров, наггетсов и мороженого. Так как в этом аттракционе невиданной жадности гастрономические ожидания моих друзей превзошли возможности их желудков, мы устроили войнушку, кидаясь друг в друга недоеденными котлетами, булками, картошкой и кусочками курицы. В какой-то момент Колян постиг истинное предназначение стакана от кока-колы и, зачерпывая через трубочку кровь Микки-мауса, атаковал окружающих этой жидкостью цвета разбавленной нефти. Когда же в ход пошло мороженное, которое распространялось по залу в виде метательных снарядов (в качестве катапульты использовались ложечки), охрана попросила нас удалиться.

– Да пошли вы! – закричал Димка, показывая им средний палец.

Колян взял пару подносов и демонстративно вывалил их содержимое на пол.

– Ладно, ребят, поиграли и хватит, – сказал я. – Пойдёмте.

Мы с Илюхой и Яшкой выбросили то, что оставалось ещё на подносах, в мусорные баки и вместе с остальными направились к выходу.

– Макдональдс – это гиблое место, мужик, – сказал мне Колян, когда мы выходили на улицу.

– Чего же ты тогда сожрал там три чизбургера и коробку наггетсов? – спросила Луис.

– Бармалей нас пригласил туда, мы пошли туда, в конце концов, это же его праздник, – ответил он.

– Ну вы бы сказали, что вас это напрягает, – ответил я, несколько удивлённый, что ребятам не понравилась моя идея.

– Да ладно, Бармалей, всё отлично! – сказал Димка.

– Спасибо, очень круто! – подтвердил Гибрид.

– Вам спасибо, ребята! – с благодарностью ответил я. – Вы мои самые близкие люди.

– Вась, мы тебя очень любим, – сказал мой одноклассник Женя. – Знай: что бы ни случилось, мы всегда будем рядом, всегда поможем и всегда постоим за тебя.

– Да, мужик, в этом можешь не сомневаться, – подтвердил Гибрид.

Мы шли через Братцевский парк в сторону моего дома: я хотел зайти положить картину, подаренную ребятами. По дороге мы исполняли а капелла песни русского рока, воплощая в пространстве деревьев творчество великих артистов. В особенности в тот вечер мне в голову запала песня Юрия Шевчука:

Карандаш ломается. Холодно. Темно.

Капитан Колесников пишет нам письмо.

Возможно, дело было в том, что в отличие от других песен эта была посвящена гибели моряков, одной из ужаснейших трагедий, постигших нашу страну на рубеже тысячелетия. Возможно, я подсознательно чувствовал, что в этой песне я найду кульминацию дня.

Рядом с домом № 7 на Светлогорском проезде стоит автобусная остановка, там мы попрощались с Луис, которой нужно было ехать помогать маме. Яшка, который жил со мной в соседнем доме, тоже откланялся, а я поднялся в квартиру, прошёл в комнату, где ютился последние без малого восемь лет и положил на свой диван картину, подаренную мне одноклассниками. Волк всегда был моим любимым животным, и ребята не могли не знать этого,– он величественно смотрел на луну и в его позе было столько гордости, столько стати, что, глядя на него, я чувствовал себя выше, светлее и смелее.

Глядя на картину, я переоделся в новоподаренные штаны, взял с собой торбу и, чтобы она была не пустой, положил туда кошелёк и тетрадь с ручкой. На всякий случай я также взял ещё денег, – по большому счёту, я взял все деньги, которые у меня были. Поверх куртки я накинул пиратский флаг, которым укрылся словно плащом.

Из окна на фоне сумерек сверкала подсветка главного здания МГУ. Я оглядел комнату: шкафы, диван, стол с дыркой, стул и картина. «Никогда не предавай своих убеждений» – эта фраза была последним, на чём задержался мой взгляд, прежде чем я закрыл дверь.

Выйдя из подъезда, я отметил, что в нашем полку прибыло: громче всех хохоча, на спинку лавочки, словно на куриный насест забрался Шрек.

– Бармалей, с днём рождения! – радостно возопил он, увидев меня.

Мы поздоровались.

Прежде чем отправиться на поиски приключений, мы дошли до дома Жени Симонова, – ему нужно было на пять минут подняться и что-то объяснить матери. Когда он наконец вышел, мы выдвинулись в сторону дома № 7, в сторону остановки, в сторону кутежа.

Мы отошли от дома Жени метров на пятьдесят, когда из-за него вышла компания ребят: я не был с ними знаком, но знал, кто это такие, – они были «крутые парни нашего района». С непроизносимыми именами, эти ребята всегда отдавали дань уважения привычке, выработанной с детства на Северном Кавказе, и всегда собирались большой компанией. Компания их была дружная, однако едва ли её можно назвать дружелюбной.

Увидев нас, эти ребята начали что-то кричать. Мои друзья принялись оборачиваться, а я ровным голосом сказал:

– Парни, не обращайте внимания, пойдём к остановке.

«В конце концов, договоримся», – рассудил я. Ко мне много раз подходили различные джентльмены, которые на ломанном русском пытались объяснить мне, что это их район и я топчусь на их территории. Но я жил на Полгоры уже восемь лет, и умел вести светские беседы подобного рода.

Мы проходили мимо ограды школы, где я учился, – до остановки было метров двести. До моего подъезда – сто пятьдесят.