Летние истории - Миэко Каваками

А теперь… Сердце болезненно билось, лицо пылало, даже за ушами чувствовался жар. Пальцы дрожали. Женщина с браслетами, сидевшая в другой части зала, обернулась ко мне и тихо, будто про себя, заметила:

— Но домашнее насилие может быть испытанием, которое ребенку необходимо пройти…

Я вскинула голову, но отвечать не стала. Дзюн Айдзава в нашем споре не участвовал — только несколько раз кивнул, и на мое мнение тоже никак не отреагировал. Когда к нему вернулся микрофон, он спросил:

— Может быть, кто-то еще хочет высказаться?

Вскоре так называемая дискуссия подошла к концу, а вместе с ней и все мероприятие. Половина слушателей отправилась домой, а остальные сбились в небольшие группки и что-то оживленно обсуждали. Лицо у меня все еще горело. Я осталась на месте, пытаясь совладать с волнением, и сделала вид, что проверяю почту на телефоне, но думать могла только о случившемся.

С какой стороны ни посмотри, у меня не было никаких оснований нападать на человека, который всего лишь поделился своими воззрениями на мир. Я сожалела о своей вспышке, но все сказанное мной было чистой правдой. Меня не покидало возмущение словами этой женщины, и как я ни пыталась выкинуть их из памяти, они продолжали снова и снова прокручиваться у меня в голове вместе с моими ответами, раздражая все больше.

Украдкой окинув взглядом зал, я увидела, что она весело болтает с другими женщинами, время от времени до меня доносился их смех. Похоже, ее совсем не заботили ни мое присутствие, ни наш недавний спор. Зачем я тут, подумала я. В чем смысл этого мероприятия? Высказалось всего несколько человек, и я не знала, какую позицию занимают остальные, но, на мой взгляд, целью с самого начала было не столько обсудить метод AID, сколько безоговорочно его осудить. Айдзава, знающий о нем не понаслышке, задал своим выступлением тон. Прочитав интервью с ним в той книге, я могла предположить, что так будет. Но все-таки меня не оставляло смутное ощущение, что он чего-то недоговаривает.

Стоя у лифта, я почувствовала рядом чье-то присутствие. Это был Дзюн Айдзава. Вблизи он показался мне огромным. Вряд ли мне приходилось стоять рядом с такими высокими мужчинами. Нарусэ был всего на несколько сантиметров выше меня, а мой рост — метр шестьдесят три.

В руке у Айдзавы была черная тряпичная сумка. Странно, что он уже уходит. Обычно организаторы мероприятия, ну или вот такие ключевые его участники, уходят последними. Наши взгляды встретились, поэтому я чуть кивнула, и он ответил легким кивком. Я думала, что он скажет что-нибудь по поводу недавней дискуссии, но он молчал. Лифт встал на девятом этаже и все никак не хотел спускаться к нам. Наконец я решилась заговорить с Айдзавой сама:

— Я впервые на подобной встрече…

— А, это вы говорили в конце, — вспомнил он. — Спасибо большое за участие.

— Извините… Наверное, мои слова были не к месту.

— Нет, все хорошо.

На этом разговор иссяк. Лифт все еще стоял на девятом этаже.

— Скажите, а вы… — снова заговорила я, — вы часто устраиваете подобные собрания?

— Не то чтобы я сам их устраиваю.

Айдзава вытащил из сумки листовку и со словами «Возьмите, если вам интересно» вручил ее мне. В правом верхнем углу листовки маленькой скрепкой была подколота визитка. Самая обычная, «Дзюн Айдзава, Общество “AID: Взгляд изнутри”». Номера телефона не было — только адрес электронной почты и сайта.

— Наше общество объединяет людей, рожденных от доноров. Вместе мы проводим разные мероприятия. Здесь информация о симпозиуме, который состоится в начале года. Там будут выступать специалисты по AID, медики, ну и представитель от нас тоже… основатель нашего общества. Приходите, если захочется.

Говорил Айдзава монотонно, будто зачитывал по корешкам на полке названия книг, к которым не испытывал ни малейшего интереса.

— А вы тоже будете выступать?

— Нет, я обычно занимаюсь организационной работой.

— Я читала ваше интервью в книге, — сказала я.

— Спасибо, — поблагодарил Айдзава с легким поклоном.

В его голосе звучала только сухая вежливость. Неотрывно глядя на цифры этажей над дверями лифта, он переложил сумку в другую руку. Лифт опустился на восьмой. Глядя, как цифры ожили и стали сменять друг друга, я почувствовала, что что-то торопит, подталкивает меня изнутри. Сердце забилось чаще. Когда зажглась цифра 4, у меня вырвалось:

— Знаете, я… Я думаю сделать AID, — продолжила я. — Я не замужем и партнера у меня нет, так что я с самого начала буду матерью-одиночкой… но все равно я хочу сделать AID.

В лифте, раскрывшем перед нами двери, никого не было. Мы молча зашли внутрь, и Айдзава нажал на кнопку с цифрой 1. Когда двери снова разъехались, Айдзава зажал кнопку открытия и жестом предложил мне выйти первой.

— Простите, что я так внезапно на вас это вывалила, — извинилась я.

— Да нет, это ведь по теме нашего собрания, — покачал головой он и после небольшой паузы спросил: — Раз вы одна, наверное, вы будете искать донора за границей?

В голове у меня сразу родилась фраза: «Да, на сайте банка “Велькоммен”», но произнести ее вслух я не смогла. Пока я молчала, не зная, как ответить, Айдзаве пришла эсэмэска. Вынув из кармана брюк телефон, он бросил быстрый взгляд на экран и сунул аппарат в сумку.

— Надеюсь, у вас все получится, — сказал Айдзава и, зашагав прочь, исчез за первым же поворотом.

Под ясным декабрьским небом я направилась к станции. Было чуть больше половины четвертого. По краям улицы тянулась кайма из опавших листьев, смесь разных оттенков желтого, коричневого и красного. Иногда ветер поднимал листья с земли, и они кружились легким хороводом. В воздухе ощущался холод зимы, но на солнце было тепло.

Здесь, на Дзиюгаоке, я оказалась впервые. День был воскресный, и пешеходная улица кишела людьми. Одни сидели на лавочках и что-то ели, другие присматривали за играющими детьми, третьи выгуливали собак — таких огромных я в жизни не видела. По обе стороны теснились бесчисленные магазины и рестораны, куда тоже постоянно входили и откуда выходили люди. Мимо то и дело проезжали детские коляски. Сначала я пыталась их считать, но после седьмой сдалась. Откуда-то запахло блинчиками. Тут и там раздавался смех, слышались громкие голоса матерей, окликающих малышей по имени.

Впереди показалась огромная рождественская елка. Вокруг толпился народ, снимая ее на телефоны, а кое-кто — на профессиональные камеры. Елка была вся в гирляндах и сияла золотыми огнями, несмотря на дневное время. Только увидев ее, я поняла, что сегодня Рождество. За моей спиной раздались радостные возгласы — обернувшись, я