Летние истории - Миэко Каваками

свои версии произошедшего и публиковать в газетах всевозможные аналитические заметки. Еще я наткнулась на репортаж о вручении Нобелевской премии в Стокгольме. Некоторые статьи обрывались баннером, предлагающим купить подписку, и перечнем других статей, рекомендованных к прочтению. Например, «Что такое “контроль гнева”, или Как не позволить злости разрушить вашу жизнь» или «Способы профилактики норовируса, доступные каждому». Дальше шла реклама мероприятий. Семинар по управлению капиталом, беседа с известной эссеисткой (вход только для женщин), фотовыставка… На следующей ссылке мой палец застыл. Брови сошлись к переносице, глаза округлились. «Искусственное оплодотворение донорской спермой (AID): поговорим о будущем семьи и человечества».

Далее шли подробности.

Искусственное оплодотворение донорской спермой, которое также называют AID, успешно применяется в нашей стране при лечении бесплодия уже более шестидесяти лет. Благодаря этому методу на свет появилось не меньше десяти тысяч детей — но остается немало нерешенных вопросов, в том числе и правовых. Технологии идут вперед семимильными шагами, ценности в обществе меняются. Пришло время задуматься: кто реальный бенефициар репродуктивной медицины с привлечением доноров? На какие ее стороны мы прежде всего должны обратить внимание? На нашей встрече мы поговорим о будущем семьи и человечества. Главный спикер — Дзюн Айдзава, непосредственный участник и исследователь AID.

Дзюн Айдзава… Где-то мне это имя попадалось. Но где? Сочетание иероглифов определенно было мне знакомо. Я отчетливо его помнила. Кто же ты такой, Дзюн Айдзава? Отложив телефон на стол экраном вниз, я уставилась на кусочек сахара — точнее, на то, что от него осталось, и раз за разом прокручивала в голове известные мне сведения. Дзюн Айдзава, донорство спермы, непосредственный участник… Вдруг перед моим внутренним взором промелькнул будто окаменевший силуэт мужчины, стоящего ко мне спиной. «Мама у меня маленького роста, а я — метр восемьдесят. У мамы ярко выражены складки на веках, а у меня их нет вообще…» Так вот почему я его помню! «Высокий, без складок на веках, бегун на длинные дистанции. Сейчас ему должно быть примерно от пятидесяти семи до шестидесяти пяти лет. Может быть, кто-то из ваших знакомых подходит под это описание?» Точно, там я и видела его имя — в книге, которую прочитала несколько месяцев назад. В сборнике интервью с людьми, зачатыми с помощью донорской спермы. Теперь я отчетливо все вспомнила. Это был он — тот самый мужчина, который так долго и тщетно пытался отыскать своего отца, не имея ничего, кроме нескольких крохотных зацепок. Кликнув на ссылку в заголовке, я посмотрела дату, время и место мероприятия и на всякий случай сделала скриншот.

12. Счастливого рождества

Мероприятие проходило на третьем этаже высокого узкого здания в паре минут ходьбы от станции Дзиюгаока, в минималистичном помещении вроде просторного конференц-зала. Возле белой доски стоял стул и небольшой деревянный столик с микрофоном. У этой импровизированной сцены были веером расставлены складные стулья для публики, всего штук шестьдесят. Когда я за пятнадцать минут до начала вошла в зал, четверть из них еще пустовала. Я поставила свою сумку на крайний стул в заднем ряду и вышла в туалет.

Вернувшись, я обнаружила, что рядом с моей сумкой сидит женщина. Мы кивнули друг другу. Осмотревшись, я заглянула в программку, которую взяла у входа. В ней говорилось, что мероприятие будет состоять из двух частей: в первой выступит Айдзава, а во второй публика сможет поделиться своими соображениями.

Тут в зал вошел человек, внешность которого не оставляла сомнений в том, что он и есть Дзюн Айдзава.

Высокий, одетый в легкие бежевые брюки и черный джемпер, он приветственно кивнул, уселся на стул у доски, поправил челку и потер веки. Те самые, без складок, такие же, как у его отца. Потом взял микрофон и сказал: «Всем здравствуйте!»

Я подумала, что стрижка у него как у теннисиста. Вообще-то совершенно обычная: пробор посередине, волосы вокруг ушей подбриты. Ума не приложу, что в ней было такого теннисного, — может, то, как челка приподнималась надо лбом? Проверяя микрофон, Дзюн Айдзава поблагодарил нас за то, что мы здесь сегодня собрались. Голос у него был самый обычный, не низкий и не высокий, но манера речи чем-то цепляла. Он отчетливо артикулировал каждое слово и делал необычно долгие паузы, из-за чего казалось, что он беседует сам с собой. Как будто он вообще не здесь, а сидит где-то в углу, уткнувшись в книжку-раскраску.

Выступление Айдзава начал с рассказа о себе.

Родился он в 1978 году в префектуре Тотиги. Когда ему было пятнадцать лет, умер его отец, всего в пятьдесят четыре года, и до поступления в университет мальчик жил с матерью и бабушкой по отцовской линии. Когда ему исполнилось тридцать, бабушка сообщила ему: «Ты мне не родной внук. В тебе нет моей крови». Он спросил у матери, как такое может быть, и та призналась, что ей помогли забеременеть в университетской клинике в Токио и что для этого была использована донорская сперма. С тех пор Айдзава делал все, чтобы найти своего биологического отца, но его попытки пока не увенчались успехом.

Затем Айдзава стал рассказывать о ситуации в мире с искусственным оплодотворением донорской спермой.

Оказалось, в США уже разрабатывают систему, которая позволит ребенку, зачатому таким способом, узнать, кто его биологический отец, в то время как в Японии даже о самом существовании донорской системы многие не слышали. На сегодняшний день в результате AID на свет появилось целых пятнадцать или даже двадцать тысяч детей, но только считаные единицы из них знают правду о своем происхождении. Очень редко родители готовы к честному разговору с ребенком на такую тему. Обычно дети узнают правду случайно. Лучше узнавать такие вещи в уютном семейном кругу, когда дома все хорошо. Но беда в том, что чаще правда выясняется, когда родитель лежит на смертном одре или даже после его смерти. Человек получает дополнительную травму. В душе надолго поселяются недоверие и гнев на то, что тебя все время обманывали. Что тебя зачали не в любви, как всех людей, а благодаря какой-то медицинской процедуре. Многих родившихся в результате AID мучают подобные чувства.

— Раньше ни врачи, которые проводят процедуру AID, ни родители, сделавшие такой выбор, не слишком задумывались о том, что испытает ребенок, узнав об обстоятельствах своего рождения, — сказал Айдзава в заключение. — И многие доноры тоже сдавали свою сперму без особых раздумий, как сдают, например, кровь для переливаний… Те же студенты-медики в университетских клиниках делали это просто потому, что им так сказал кто-то из руководства. К