Катастрофа в две полоски - Алекс Коваль

– Можем приступить к работе, – заявляет Лера, а потом первая разворачивается, чтобы покинуть беседку.

Ее останавливает вопрос Павла:

– А про мое условие вы будущему мужу уже объявили? – и, уже повернувшись ко мне, мужчина добавляет,–- надеюсь, вы не против, Мирон Александрович?

Я выпадаю.

Что еще за условие? Чего еще я не знаю?

Хмурюсь и смотрю на “невесту”. Та, медленно крутанувшись на каблучках, оборачивается и выдает свое восхитительное:

– Ой…

Глава 24. Лера и Мирон

Лера

В голове была настоящая сумятица. Так что вполне естественно, что я напрочь забыла про поставленное Павлом Олеговичем условие. А отсюда вытекает и то, что я совершенно забыла его озвучить.

А сейчас, когда меня фактически “прижали к стенке”, мне пришлось набрать в легкие побольше воздуха и выдать все как на духу. Разрывая душу между все еще врезающимся в сердце, подобно ножу, разочарованием, после ничего не значащего для Мирона и слишком много значащего для меня поцелуя, и необходимостью строить из себя счастливую радостную дурочку.

А когда я передала практически слово в слово Троицкому наш с Павлом разговор, они оба замолчали.

Хотя-я-я, мужчины и до этого многословием не “страдали”. А я уже с пару добрых минут бегала глазами с одного мужчины на другого и мысленно молилась, чтобы Мир отреагировал спокойно. Понял, принял и простил. В конце концов, ничего страшного Броневицкий не попросил. И невыполнимого тоже. Всего лишь хотел, чтобы платье невесты для Мирона Троицкого было его марки и производства его фирмы. Естественно, сшитое согласно предпочтениям и под чутким надзором самой невесты. То есть по легенде меня. А по факту? По факту его будущей жене, кем бы она ни была, теперь придется смириться.

Зачем же самому Павлу это?

Я тогда тоже удивилась. Переспросила: все ли правильно расслышала. Я ожидала услышать как минимум что-то невыполнимое, а максимум зловещее. Но все оказалось до ужаса просто. Броневицкий пророчил свадьбе заядлого холостяка, тщательно оберегающего личную жизнь, статус свадьбы года. А это значит, что она будет иметь много внимания со стороны общественности и прессы. Ну, а платье невесты, той, которая смогла охомутать, охмурить, очаровать (подчеркнуть нужное) Мира, стало бы прекрасным рекламным ходом для марки одежды Броневицкого, который, несомненно, поднял бы продажи в разы. По предположениям Павла Олеговича, опять же.

Безобидно? Вполне. Будь я реальной невестой, даже не подумала бы противиться. Наоборот. Это стало бы для меня большой честью! Да и, думаю, для женщины, которую Мир выберет в спутницы, тоже это не станет “смертельным приговором”. Ведь в первую очередь в паре стоит думать об общем благополучии, а платье – это просто тряпка. Именно поэтому я в этом “условии” не углядела ничего страшно и согласилась. Теперь остается надеяться на то, что и Мирон не узреет в этом проблему.

– Платье, значит? – задумчиво чешет подбородок Мир, нарушая гнетущую тишину.

– Естественно, мы с Валерией разработаем индивидуальный дизайн, эксклюзивную модель, потрясающе подчеркивающий ее фигуру и великолепные формы! – одарил “мои формы” довольным взглядом Павел Олегович.

Мне кажется или, заметив это, Мир тихонько зарычал?

Ну, подбоченился и выпрямил спину, как по струнке, подобравшись, – сто процентов.

– Ваша невеста – прямо модель с обложки, на такую шить платье одно удовольствие! – добавил Броневицкий, не замечая, что Мир начинает закипать. Вот уже и челюсти ходуном ходят, а губы вытянулись в идеально прямую полосу. Взглядом вообще мировой океан можно иссушить.

О-о-ох, лучше бы Павел сейчас замолчал!

Вполне очевидно же, что Троицкого бесит, злит и раздражает упоминание моего имени в качестве его будущей спутницы по жизни. Наш корабль любви затонул еще в гавани. Увы и ах.

Положение спасает выскочивший из ниоткуда Костя.

– Господа генеральные, вы ничего не забыли? – строго гаркнул финдиректор “Т и Ко”, – время – деньги, – продемонстрировал мужчинам свои наручные часы, постукивая пальцем по дорогому циферблату. – Лера, Мирон, Павел, все вас заждались.

Я кивнула и поспешила ретироваться. Уже почти на углу дома услышала оханье Павла Олеговича:

– Совсем мы тут заболтались. Ну, так что, Мирон, по поводу...?

– Вернемся к вопросу с платьем потом, – сдержанно отвечает Мир. – Раз уж Валерия согласилась на такой шаг, то и я противиться не буду. В конце концов, это ее… – заминка, – наряд.

Угу-угу, в ванильных глупых мечтах беременного мозга.

– Платьем? – доносится до меня удивленное Костино. – Каким платьем? Мир, ты решил прибарахлиться перед благотворительным вечером? Я думал, ты будешь в смокинге, – хохотнул мужчина, подначивая друга.

Я невольно улыбнулась и прибавила шаг. Ответа Мирона я уже не слышала, но полагаю, он был не менее язвительный и колкий.

В доме царило оживление.

Судя по всему, “две компании” уже сдружились и перезнакомились друг с другом. Включая Соньку, которая о чем-то активно щебетала с девушкой, кажется, из “Т и Ко”.

Я скромненько устроилась на диване, который, помнится, был по центру гостиной, а теперь примостился в углу комнаты. Села подальше от общего скопления народа. Заметив меня, Сонька тут же перепорхнула, усаживаясь рядышком.

– Ну, и как все прошло?

– Ты о чем?

– Ну, Мирон не слишком зверствовал? Все-таки не каждый день его женят без него.

– Стойко пережил такие новости.

– Нет, ну а что, – пожала Софья плечами, откидывая за спину свою рыжую копну, – правильно, надо брать быка за рога, раз мужик тупень. В ЗАГС, если надо, силой притащим.

Опять она намекает на чувства Мира ко мне! Да сколько можно-то? Вполне же очевидно, что его “благосклонность” строится исключительно на рабочей почве.

– Слушай, веселая ты моя, а как ваши взаимоотношения с Костей? – прищурилась я, хитро растягивая губы в улыбке. Переводя разговор, тем самым дезориентируя слишком любящую фантазировать подругу.

– Чего? Какие еще “взаимоотношения”? Я его вижу сегодня первый раз!

– Но ты же положила на него глаз. Признавайся, давай, – толкнула я подругу плечом в плечо.

– Чушь! Ты знаешь, что я терпеть не могу таких напыщенных индюков, как этот “Константин-я-очаровываю-баб-одним-взглядом”. Б-р-р! – сморщилась Сонька, как будто дольку лимона проглотила.

Ну-ну...

Я-то вижу по глазам, что все это бессовестные враки. Уже одно то, что она моментально, стоит Косте появиться в поле нашего зрения, находит его взглядом, пробегая глазами по несомненно красующемуся перед ней мужчине и тут же отворачивается, поморщившись еще сильнее