Архангельские былины и исторические песни, собранные А. Д. Григорьевым. Том 1 - Александр Дмитриевич Григорьев

начал он так играть,

Что все гости задивилися.

Тогда Владимир князь сказал Добрынюшке:

«Выходи-ко ты, да скоморошина!» —

190. И даваёт ему да три места:

Одно-то место рядом с молодой[189] кнегиною,

А друго-то место рядом с самим,

А третьё-то место напротив молодой княгине.

Выбрал себе место Добрыня Никитич

195. Напротив Настасьи Никулишной,

И попросил он у князя у Владимира чару зелена вина.

Подавает ему ласковый князь Владимир чару зелена вина.

Опустил он в ту чару свой злачён перстень,

Подаёт он Настасьи Никулишной,

200. И говорит он ей:

«Если выпьёшь эту чару до дна, то увидаёш добра!

А если не выпьёш, то не увидаёш добра!»

Взела она чару зелена вина,

Выпила она чару зелена вина

205. И увидала в ней да свой злачён перстень.

Она пала в ноги Добрынюшки и сказала ему:

«Ростерзай ты меня да во чистом поле!»

Отвечает Добрынюшка: «Ты совсем мне-ка не виноватая;

Ты моё завещаньё исполнила;

210. Я того буду винить, кто тебя обманил!»

И хотел он Олёшу Поповича

Ростерзать его да во чистом поле.

Вышел из эфтого стола да Илья Муромец,

Захватил он Добрынюшку за руки.

215. Взял Добрынюшка Настасью Никулишну,

И повёл он ей да к родной мамушке.

Родна мамушка гледит на них да любуитьсе.

Пинега

Город Пи́нега стоит на правом берегу р. Пинеги там, где направление ее течения из северо-западного переходит в юго-западное; при тракте из Архангельска в Мезень и на Печору (при желании путешественники могут и не сворачивать с тракта в нее); в Пинеге есть несколько церквей, уездные управления и школы.

Старуха

Старуха 70 лет (как звать ее, я не знаю) — родом из д. Петровой Горы. Она прежде жила кухаркой в Петербурге, а теперь пятый год живет в городе Пинеге. Она пропела мне старину «Братья-разбойники и их сестра», которую слышала в д. Петровой Горе. Так как она редко пела старину, то поэтому немного путает ее. Денег за пение взять она не хотела.

53. Братья-разбойники и их сестра

Да была жила вдовушка богатая,

Богатая вдовушка одинакая.

У той было вдовушки деветь сыновей,

Еще деветь сыновей, одна дочушка.

5. Большо́го-то сына земля взяла;

Второго-то сына вода взяла;

Третьёго-то — да во салдатушки;

Четвёртого-то — во чистом поли,

Во чистом поли да на добром кони.

10. Еще пять-то сыновей да во розбой пошли

Разбойничать да подор[о]жничать.

Еще выдала меня матушка да за поморина[190],

За поморина да за богатого,

За богатого за одинакого.

15. Уж я год с ним жила, любоваласе;

На второй год сына прижила;

На третей-от год да стала плакати,

Стала плакати да звать поморина:

«Ты поедём-ко, поморин, да в гости к матушки!»

20. Они день ехали, да они два ехали,

На третей-от день да приставать стали

Ко бережку да ко крутому.

Не знаю, откуль взялись воры-розбойники;

Убили, убили поморина,

25. Еще малого младенца да в море бросили,

Меня молоду да во полон взяли.

[Стали спрашивать, стали выведывать].

Еще все воры-розбойники спать легли;

Только один-от вор-розбойничок не спит, живёт,

30. Не спит, он живёт, всё выспрашиваёт:

«Ты откуда, откуда, молодушка молоденькая?» —

«Я оттуда, оттуда молодушка молоденькая:

Была жила вдовушка богатая;

У той было у вдовушки деветь сыновей,

35. Деветь сыновей да одну дочушка;

Большого-то сына земля взяла;

Второго-то сына вода [взяла];

Еще-то третьёго-то сына — да во салдатушки;

Четвёртого-то сына — да во чистом поли,

40. Во чистом поли да на добром кони.

Еще пять-то сыновей да во розбой пошли». —

«Вы ставайте вы-тко, да родны братьица:

Убили, убили да зятя милого,

Любезного племянника да [в] морё бросили,

45. Родну-то сестрицу да во полон взяли!»

Пильегоры

Деревня Пи́льегоры стоит на левом берегу р. Пинеги, на тракте.

Лобанов Артемий Иванович

Артемий Иванович Лобанов — старик 72—73 лет, имеет шесть сыновей, из коих пять взрослых, и четыре дочери (кроме того, у него умерло пять дочерей). Две дочери выданы замуж. Раньше он был волостным старшиной. Занимался и занимается он крестьянством и извозом. До появления железной дороги он 25 раз ездил в Петербург с товарами, беря с пуда по 2 или 1 ½ рубля. Теперь он участвует в содержании почтовой и земской пильегорских станций. Он пропел мне две старины. Сначала он пропел старину «Чурило и сестра Бродовичей», которую он выучил в молодости от своей бабушки Марьи. Затем он пропел и вторую старину «Мать князя Михайла губит его жену», которую знала также и его жена, но не решалась сама петь, хотя и подсказывала мужу во время пения. Из ее подсказываний видно, что ее варьянт другого типа, чем тот, который пропел ее муж, так как в нем мать князя Михайла, чтобы выжечь младенца, нажигает железный прут и им приводит в исполнение свое намерение. Первую старину он скорее произносил речитативом, чем пел: пел протяжно он только конец каждого стиха. — Я записал у него напев первой его старины, а напев ко второй его старине я записал у его жены.

54. Чурило и сестра Бродовичей

(См. напев № 15)

Был собран почестён пир[191].

Все на пиру да пьяны-веселы;

И все на пиру да приросхвастались:

Иной-от хвастат молодой жоной,

5. Иной-от хвастат золотой казной,

Иной-от хвастат своим добрым конём.

Росхвасталиса братья Петровици,

Петровици сами Бродовици;

Росхвастались они своей родной сестрой,

10. Родной сестрой Олёнушкой:

«Нет ей не лучше, не краше на сей земли,

Нехто у ей не видал бела лица,

Сидит она да во высоком тереми!»

Выставал Чюрило сын Плёнкович,

15. Выставал он с дубовой скамьи,

Кланелсе он