В плену сердца - Тори Майрон

Мои брови взлетают к потолку, и, мне кажется, вряд ли хоть что-либо сможет их оттуда сейчас спустить.

– Да, да. Не смотри на меня так, – кивает Роберт. – Я и сам не понял, как смог сморозить ей подобное, но тем не менее сделал это. А она даже и не подумала воспринимать это как шутку. Искренне обрадовалась, назвала меня добрейшей души человеком и добавила, что её счастью не было бы предела, если бы по утрам её будил я, пояснив сие желание тем, что нет ничего прекраснее, чем начинать утро со встречи с красивым мужчиной.

– А девчонка времени зря не теряла, – усмехаюсь.

– Я бы тоже так подумал, будь в её голосе хоть капля флирта. Но его не было. Виктория не заигрывала со мной, не соблазняла и не пыталась понравиться, как делали это до неё другие мечтательницы быстро озолотиться. Она просто говорила всё, что было у неё на уме, даже не задумываясь о двусмысленности многих её фраз. Она была до смеха простой, но при этом оставалась для меня непостижимой загадкой. С первой же нашей встречи её абсолютно не волновало ни то, что мы с ней из разных миров, ни наша разница в возрасте. Ей было девятнадцать, мне — тридцать три. Она бездомная уборщица, радующаяся, как ребёнок, каждой мелочи, я — безжалостный бизнесмен. Но ей на всё это было плевать. Она совершенно не видела в нас разницы и общалась со мной на равных, нисколько не стесняясь своего низкого уровня жизни. Она была по-детски наивной. Всё в ней кричало о чистоте, неиспорченности и невинности, несмотря на то, что девчонка уже была не девственницей. Она умудрялась сочетать в себе в корне противоположные черты характера, от которых я не раз приходил в недоумение. Она вообще была единственной, кто всего за час общения мог вызвать во мне больше эмоций, чем я испытывал за всю свою жизнь. И я не удивлю тебя, сказав, что с каждой нашей встречей по утрам это начинало бесить меня всё больше. Меня раздражал вечный трепет и дурацкая радость от предвкушения встречи с ней. Раздражала вялость в ногах и сбой дыхания, когда я заходил в кабинет и видел её спящей. Раздражало желание послать всю работу к чёрту и весь день пялиться, как идиот, на её вечно улыбающееся лицо, трогать мягкие волосы, нежную кожу и сухие, огрубевшие от тяжёлого труда пальцы рук. Всё это порхающее, окрылённое состояние и желание сорвать для Виктории все звёзды с неба вызывали во мне лютый гнев, потому что это напоминало мне дурман Мирэлы, отрезвев после которого я поклялся себе, что ни за что в жизни больше не позволю опьянить себе голову. Ни магией, ни тем более какими-то там чувствами. Я не собирался вновь становиться жалким, одержимым, нуждающимся в ком-то, как в воздухе, и словно не принадлежащим самому себе и потому зарёкся, что мой мир никогда больше не будет вертеться вокруг женщины. Ни одна не подчинит меня себе и не станет использовать, как ей заблагорассудится. Я ни за что не мог вновь позволить потерять себя и свой привычный уклад жизни.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ – И, насколько я могу судить, тебе это удалось, – констатирую неоспоримый факт, разворачиваясь и прислоняясь спиной к окну.

– Да… удалось, но какой ценой? – Роб не двигается с места. Будто бы даже не дышит.

– Так что ты сделал? – повторно спрашиваю о главном.

– То же, что и ты.

***

Вопросительно смотрю на отца в ожидании пояснений.

– Решив, что меня непременно отвернёт от Виктории сразу же, как я напользуюсь ею всласть, я расторгнул контракт с существующей любовницей и предложил Виктории заключить новый.

– И она согласилась?

Роберт усмехается, отрицательно покачивая головой.

– Она заехала мне кулаком по лицу. Да так, что рассекла губу и чуть не выбила передние зубы. Так и верь после такого удара в обманчивый образ маленьких слабых и милых девочек. Сил у них хоть отбавляй.

А теперь усмехаюсь я. Это уж точно: у моего милого демона рука жуть какая тяжёлая. Проверено! Не раз!

– Виктория была слишком гордой, правильной и свободолюбивой. Да, она пахала на нескольких работах, кочевала из одного места в другое, но она наслаждалась своей жизнью, никогда не жаловалась и хотела своими силами добиться поставленных целей. Она считала это приключением, которое желала пройти сама от начала до конца, поэтому никакая сумма денег не смогла изменить её решение. Она наотрез отказалась от контракта и настолько оскорбилась моим предложением, что решила уволиться по собственному желанию, лишь бы больше никогда со мной не пересекаться. Я видел, что делаю ей больно. Знал, что на тот момент она уже была сильно в меня влюблена и мечтала получить приглашение на свидание, но никак не то, что я ей предложил. Однако меня это не волновало. Я никогда не вступал в отношения с женщинами, а с неотёсанной девчонкой и подавно не собирался этого делать. Я хотел быстро получить своё, чтобы потерять к ней весь интерес, и, естественно, даже не думал менять свои планы из-за её отказа. Жаль, она этого сразу понять не смогла. Высказав мне бурную гневную речь и покинув «Heart Corp», Виктория даже не предполагала, что ей не удастся избежать контракта. И если бы она знала, что её ждёт, то без колебаний сразу же подписала бы все бумаги. А так она это сделала лишь спустя месяц. В отличие от твоей ситуации с Николиной у меня не было возможности надавить на неё при помощи кого-то из родственников. Виктория была сиротой. Поэтому для достижения желаемого мне пришлось подпортить жизнь именно ей. И я делал это безжалостным жестоким способом. Лишил её работы в кафетерии и на корню обрубал все шансы устроиться на новое место. Приказал своему человеку украсть все её кисти, краски и мольберт, чтобы она больше не могла заработать на рисовании. Вынудил ночевать на вокзалах, в парках, просить милостыню у прохожих, а в конце, когда и это не сработало, я выставил её воровкой и засадил в тюрьму. Представляешь, Адам? Я без сожалений засадил любимую женщину за решётку. И она выдержала там целых две недели. Целых две! Молоденькая, ни в чем неповинная, хрупкая девочка провела из-за меня две недели среди мерзких опасных преступниц. Наверное, она до последнего надеялась, что я сжалюсь, одумаюсь и выпущу её без согласия на контракт. Но я оставался непреклонным, и она все-таки сдалась и позвонила мне. Был ли я счастлив победе? Безгранично. Но ликование моё бесследно исчезло сразу же, как увидел, в кого я превратил её за этот месяц. Она была изнурена, побита, крайне истощена, а взгляд её, вечно светящийся, был пустым и потухшим. Тогда впервые в жизни я в полной мере ощутил, что такое чувство вины, сожаления, раскаяния и угрызения совести. Однако, думаешь, это заставило меня извиниться перед ней, признать, что я конечный мудак и всё-таки отступить от своего решения заполучить её? Нет… Я ничего из этого не сделал и не проявил перед ней и толики истинных эмоций, потому что категорически запрещал себе раскисать, то и дело напоминая себе, кто я есть на самом деле. Я никогда никого не жалел и её жалеть не собирался. До и после Мирэлы я ни ради кого не отказывался от своих желаний. Все всегда должны были делать только так, как я хочу, и Виктория не была исключением. Она этого сразу не поняла, за что в итоге и поплатилась, – Роберт замолкает, опуская взгляд вниз. Сжимает кулаки, тяжело дышит. Мне требуется какое-то время, чтобы переварить услышанное, поэтому я тоже молчу и даже не думаю торопить его с продолжением рассказа, что до сих пор почти полностью идентичен с нашей с Линой историей.