Высшая справедливость - Микаэль Юрт

В Уппсале Торкель Хеглунд вернулся на рабочее место, завершив допрос Сайласа Франзена. На своем столе Торкель обнаружил стикер с именем Вебера. Напоминание. Торкель так и не перезвонил ему, чтобы узнать, смог ли Вебер вспомнить, в каком контексте раньше слышал имя Ребекки Альм. В газетах о ней больше не писали, но это не означало, что Аксель отступился. Даже если Аксель не расскажет всего, Торкель надеялся, что тот не откажется поделиться информацией, имеющей прямое отношение к делу. Если он таковой располагает. Торкель рассчитывал, что Вебер будет сотрудничать с полицией, вместо того чтобы пытаться их обскакать на пути к какому-то воображаемому финишу. Он надеялся, что Вебер все же извлек для себя какие-то уроки из событий прошлого лета.

Если окажется, что Сайлас не тот, кого они ищут, Торкель сам позвонит Веберу и спросит. Через несколько часов они получат предварительный результат анализа ДНК.

Обо всем этом не подозревал Аксель, который, барабаня пальцами по рулю и напевая себе под нос, приближался к цели.

Вебер также не подозревал о том, что имеет повышенную чувствительность к бензодиазепину[22], который является действующим веществом в таких препаратах, как, например, «Рогипнол».

Он понял, что прибыл в нужное место, когда навигатор объявил, что пункт назначения находится слева от машины. Вебер припарковался, вышел из машины, запер ее и направился к дому. Он не звонил заранее и не предупреждал о визите. Надеялся, что это не потребуется. Что он будет непреклонен и сможет собрать воедино недостающие части этой головоломки. Получит свою историю. Вебер надеялся, но, конечно, не мог знать наверняка.

Как не мог он знать и того, что жить ему оставалось чуть менее двадцати минут.

Она одна дома.

Милан уехал повышать квалификацию.

Она так похвалялась этим у себя на Фейсбуке.

Этот шанс выпал неожиданно.

После того, как явился тот журналист.

После его смерти.

Теперь за мной со дня на день должна явиться полиция.

Ингрид, Ида, Тереза и Клара – это одно.

Они постараются это пережить.

Не вспоминать. Быть нормальными. Быть невиновными.

Ида удивила меня.

Но журналист…

Нельзя было позволить ему рассказать людям то, что он раскопал.

Но его смерть была случайностью.

Ты знаешь.

Ты сейчас возненавидела бы меня.

За мои поступки. За то, кто я теперь.

Он заставил меня это понять. Журналист.

Ни в чем не повинный.

Но прошло уже одиннадцать дней.

Я все еще здесь. Никто не явился за мной.

А Тереза сегодня вечером будет одна.

Самое время продолжить.

* * *

Рабочий день завершился в Комнате. Билли отпросился час назад, ему нужно было что-то уладить. Остальные уже бы тоже могли разойтись по домам, но Розмари Фредрикссон настояла на проведении рабочего совещания. Госкомиссия все еще являлась официальным участником расследования. Они постоянно были на связи с Анне-Ли и Карлосом, но за прошедшие десять дней практически не бывали в Уппсале, за исключением нескольких кратких визитов. На данный момент все, что они могли сделать, они могли делать и на своей территории. Откровенно говоря, сделать они сейчас могли не так уж много. Точка.

В принципе, они до сих пор находились в ожидании того, что один из предполагаемых преступников вновь совершит нападение, и у них появятся новые улики, новые свидетели, новые возможности. Они надеялись, что преступники совершат промах. Нападение на Клару Вальгрен произошло четырнадцать дней назад, и с тех пор преступники затаились – новых заявлений в полицию не поступало.

Если бы преступники снова перебрались в другой город, в Госкомиссии об этом уже знали бы. Подробности, касающиеся способа совершения преступлений, были переданы во все полицейские округа, и даже Урсула была вынуждена согласиться, что такие нюансы, как мешок и шприц, были в достаточной степени специфичны, чтобы даже самый некомпетентный провинциальный полицейский не смог пройти мимо них.

Если же по какой-либо причине нападения не возобновятся, существует риск, что расследование затянется. До тех пор, пока спустя время эти люди не будут схвачены и задержаны по совершенно другому поводу, и рутинное ДНК-тестирование не выявит совпадения с существующими образцами. Случись так, для полиции это стало бы чистейшей удачей.

Но такого развития событий не желал никто.

А меньше всех – Торкель.

У Госкомиссии был высокий процент раскрываемости. В том числе и благодаря этому факту Торкель мог руководить своим подразделением без излишнего вмешательства внутриполитических сил. Нужно было только терпеть Розмари, женщину, которая считала, что главное условие успешной службы – не выходить за рамки бюджета. Время от времени она проявляла интерес к их деятельности. Обычно это случалось, когда речь шла о громком запутанном деле, расследование которого широко освещалось в масс-медиа.

Торкель отлично знал, что информация ей требовалась лишь для того, чтобы на всех возможных уровнях продемонстрировать свою вовлеченность и активность, и в то же время, в случае необходимости, не раздумывая и секунды, возложить на Торкеля и его команду вину за отсутствие прогресса.

Она являла собой классический пример Ж.П.Л.З.

Жертвы привычки лизать зад.

В этом она преуспела.

К Розмари необходим подход, нужно давать ей то, в чем она нуждается, чего хочет. Торкелю обычно это неплохо удавалось. Он, конечно, мог бы злиться, раздумывая над тем, каким образом Розмари смогла получить эту должность, но этим он все равно ничего бы не изменил; к тому же Торкелю было даже немного жаль Розмари. Все ее поступки можно было объяснить низкой самооценкой. Она плохо справлялась со своей работой и знала об этом. Нужно было благодарить судьбу за то, что Розмари была чересчур неуклюжа, чтобы представлять реальную угрозу в подковерных играх. Сегодня, однако, Торкель никак не мог перестать раздражаться. Розмари заставила Урсулу заново сделать пошаговый обзор технических улик.

Несколько недель назад, еще до Уппсалы и до Анне-Ли, как-то вечером, когда Торкель и Лисе-Лотте уже лежали в постели, он поделился с ней своим намерением уйти со службы.

Не выйти на пенсию, а сделать шаг в другом направлении.

Найти себе иное занятие.

Что-то менее ответственное, с девяти до шести, и поменьше разъездов.