Цветочки Александра Меня - Юрий Пастернак

Однажды я спросила у отца о грехах, что с ними делать. И он мне рассказал про корову, которая пасётся на лугу. «Она делает своё дело, знай себе жуёт, а оводы, как грехи, к ней липнут. Она их хвостом отгоняет и продолжает своё дело делать». Про это же он говорил и другими словами. Он говорил, что в каждом из нас есть «ветхий человек» и «новый человек». И полагать себя нужно в «новом человеке».[65]

Ирина Вышеславская

Ещё помню, я обратилась к нему с важным для меня вопросом: как он относится к людям, которые его предают или обманывают? Он ответил, что «такой человек сжимается в его глазах и становится маленьким. Но надо помнить, – сказал он, – что это не весь человек, а только состояние его души на данное время. Человек, так же, как мир, не окончательное творение Господа. И мир, и мы – всё находится в состоянии постоянного творения. Конечная цель, божественный образ, вложенный в каждого человека, – прекрасен. Надо стараться видеть эту цель сквозь всю наносную муть и грязь и по мере сил помогать человеку найти дорогу к этому образу, в него вложенному».

Екатерина Гениева

Благотворительность, как её обычно понимают, унижает, развращает, воспитывает иждивенчество. Это я не сразу поняла. Когда-то мы с отцом Александром Менем организовывали первые благотворительные поставки Библии, и он говорил мне: «Нужно брать хотя бы три рубля за книгу». «Зачем?» – удивилась я. «Ничего нельзя давать бесплатно». – «Но это же Биб-лия!» – «Да, Библия. Если у кого-то этих трёх рублей не будет – мы и так отдадим. Но если всем раздавать просто так, никто не будет воспринимать Библию как дар».

Ехали мы однажды в мае с отцом Александром на машине, и я, естественно, как и водится, жалуюсь ему: «Это трудно, то не получается, вот люди такие-то уезжают, те не приезжают». Отец мне отвечает: «Катя, да в нашей стране трава не должна была расти, а у нас сирень цветёт!» Он попросил моего мужа Юру остановить машину (дело было возле Тарасовки), перешёл в рясе с крестом дорогу, купил два замечательных букета сирени (один для Натальи Фёдоровны, другой вручил мне) и сказал: «Трава не должна была расти, а у нас сирень цветёт! Пожалуйста, делайте, что должны!»

Светлана Домбровская

Однажды, загнав себя в очередной тупик, я спросила в отчаянии:

– Ну почему, почему я всё время, вот уже третий год, спотыкаюсь об один и тот же камень!?

– Три года!? – копируя меня, хмурил брови отец, между тем как глаза его смеялись. – Да… Это ужасно – три года…

И откинувшись на спинку стула (это было в его кабинете), проговорил почти отстранённо и глядя в окошко: «Мария Египетская, между прочим, сорок лет в пустыне каялась, прежде чем… А вы – три года…»

Владимир Ерохин

Термин «спасение» был непонятен мне. От чего нас надо спасать?

«От этой серой, бездарной, бессмысленной жизни, – ответил отец Александр. – Люди живут насыщенной серятиной».

Я пришёл к отцу Александру впервые осенью 1974 года, чтобы задать ему вопрос: «Откуда в людях столько зла? Как можно быть одновременно хорошим учёным и плохим человеком?» И он мне ответил: «Нужно иметь внутренний стержень. Представьте себе человеческое тело. Например, прекрасную девушку. Вообразите, что исчезла плоть. Что останется? Останется скелет… (Батюшка рассуждал вполне профессионально, ибо по первой своей специальности был биологом. Да и скольких людей – старых и молодых – отпел и похоронил.) Скелет ужасен, но он по-своему и прекрасен: в нём есть гармония, пропорции, структура. А теперь вообразим обратную картину: что было прекрасное человеческое тело – и исчез скелет. Что останется? Лужица дерьма. Нечто подобное происходит и с нашей душой. Надо иметь внутренний, духовный стержень».

– Невыносимо жить пригнувшись, как в пещерах, – сетовал я. – Хочется всегда говорить то, что думаю.

– Александр Сергеевич тоже прибегал к услугам нашего друга Эзопа, – мудро ответствовал отец Александр, прохаживаясь по террасе заброшенного дачного дома. – Можно жить и пригнувшись, это в конце концов неважно. И не забудьте, что именно в пещерах были сделаны такие открытия, как огонь, лук, топор и, может быть, колесо.

Тамара Жирмунская

Как-то я спросила Александра Владимировича – так я поначалу называла его, – развивается ли христианство. Спросила с глазу на глаз, потому что тогда, в начале восьмидесятых, когда началось наше общение, в больших аудиториях он не выступал, я же в Новой Деревне была новичком и ни к одной малой группе не принадлежала. Это – во-первых. Во-вторых, будучи «новоначальной», я боялась задать при других глупый вопрос, показаться невеждой. Он не удивился моему вопросу: «Христианство не нуждается в развитии; развивается, усложняется наше понимание христианства». Он всегда стремился подтвердить свои слова каким-нибудь конкретным образом и тут же нашёл его. «Представьте себе, – сказал он, – мощную радиостанцию и людей на острове, она вещает, а у них нет приёмника, они не могут поймать эти волны. Потом какой-то приёмник появляется, но улавливает далеко не всё. Только высококачественный приёмник позволит без искажений понять передачу…»

Как-то я пожаловалась отцу Александру на нескончаемые домашние дела, что съедают время, отпущенное для творчества, для самообразования. Он незамедлительно отпарировал: «А вы что, хотите вознестись при жизни?»

В первую нашу встречу, когда я призналась ему, что с ранней юности веровала во что-то высшее, но при этом активно интересовалась всякими оккультными штуками, как то: астрология, хиромантия, спиритизм – он, привыкший и не к таким откровениям, ответил невозмутимо, но веско: «Всё, о чём вы говорите, – это вход в то же здание, но… с чёрного хода. Занимаясь спиритизмом, вы попадаете в низший астральный слой духовного мира. Зачем пускать в ход силы, которых мы не знаем и с которыми не умеем совладать?.. Путь от человека к Богу прям!» – увидев мою растерянность, завершил он тогда…

Марина Журинская

Был один батюшка, с которым у меня образовались довольно хорошие отношения, я часто у него исповедовалась, и он ко мне относился тепло. И вдруг кто-то восклицает: «Ой, ты что, он же стукач!» Я задумалась и отправилась за советом к отцу Александру Меню. А он и говорит: «Ну и что, допустим даже, что это так, – вам-то какая разница? Вы же не будете исповедоваться в том, что ненавидите советскую власть, тем более что это не грех? А грехи исповедовать всегда полезно». Ну и продолжали мы с ним дружить.

Михаил Завалов

Как-то один человек спрашивал его о каком-то нехристианском пути, типа: а почему бы не попробовать вот так? Отец Александр, отвечая, не говорил, что это грех или тупик, но просто произнёс: «Может быть, и это путь. Мы не знаем. Если бы у нас было несколько жизней, интересно было бы попробовать разные пути. Но жизнь-то одна, да и скоро кончится».