Равенсбрюк. Жизнь вопреки - Станислав Васильевич Аристов

Это на нашей территории было, занятой немцами. Я одевала лапти, платок, телогрейку рваненькую, и мы идем, смотрим, сколько машин, сколько немцев в этой деревне, какое у них оружие. Я всегда говорила, что тетку ищу. Но последний раз не получилось. Он мне не поверил из-за нашего полицая. Меня бы отпустили, а полицай посмотрел на меня и говорит: «Нет, это партизанка».

И. Наш?

Р. Да, наш полицай. Он работал у немцев.

И. И таких много было в вашей деревне?

Р. Много. Я потом узнавала, уже после войны, его повесили наши.

И. Где повесили, в Орле?

Р. В деревне. В Алексеевке, от Орла 60 километров.

И. Когда немцы пришли, вы жили в Орле. Как изменилась жизнь?

Р. Мы пришли утром в училище, а нам объявили – враг у стен Орла, спасайтесь, кто как может. Эвакуации никакой не было. Из города очень много выходило наших военнопленных. Их взяли в плен. Они, перевязанные платками или еще чем-то, в крови все было, шли по полю, чтобы скрыться от немцев. Все вокруг было в трупах. В Орле были госпитали. Почему не эвакуировали наших солдат? Я сейчас думаю, что, наверное, было какое-то предательство. Ну, что наше руководство не знало, что они подходят. Это мы могли не знать. А ведь руководство должно было знать. Почему не эвакуировали госпитали? Они уходили перевязанные, в бинтах, по полю шли наши раненые. Самолет на бреющем полете ту-ту-ту – и все, и их нет. Было кошмарно, все поле было в трупах.

И. И вы ходили в это село, а потом возвращались?

Р. Да. Не в одно село. От Орла возле Змеевки штаб был. Он располагался в деревне, в доме. Мне сказали адрес. Там был Родин Семен Иванович. Я, когда получила задание и пришла в эту деревню, нашла дом и Родина, его расстреляли потом.

И. Он был военный?

Р. Он нет. Он был просто партизан. Я как раз пришла, а он должен был мне сказать где, как, что, а потом передавали дальше, нашему начальству за линию фронта, и бомбили эти немецкие части. Я пришла, встретилась с Родиным, мы поговорили с ним и собрались уже выходить. Вот здесь дом, а через дорогу у них сады были. Нужно было в этот сад перейти, там маленькое расстояние было. Когда мы вышли, а уже навстречу нам немцы.

И. То есть его предали?

Р. Да, сволочь, он работал у немцев полицаем, и потом его повесили. И вот этот Семен Иванович, дядя Сема мы его звали, погиб от рук этого негодяя.

И. То есть вы шли вместе и вас арестовали немцы?

Р. Нет, мы не вместе были. Он вышел первый и пошел через дорогу в сад, там речка, кусты, а за речкой кладбище, там спасались, отсиживались. И вот ему навстречу этот полицай. Я зашла домой назад, а потом там знаете как – дом, а с обратной стороны была пристройка, где они держали скот. И вот мне женщина открыла калиточку, и я перешла к соседке, а та меня спрятала. Если бы не это, то я бы уже не была жива. Они пришли, искали, перерыли все. А Семена Ивановича взяли, и у этих людей, из дома, забрали все, все выносили, тряпки какие-то, все грузили и вывозили.

И. И штаба больше здесь не было?

Р. Не было.

И. Куда же вы стали передавать свою информацию?

Р. А потом я попалась.

И. То есть буквально через некоторое время поймали вас. А полицай, который вас заметил, был уже другой?

Р. Да, он жил в этой деревне. Молодой был. Захотелось власти. А потом что-то говорили, что они кулаки были, а мы простые крестьяне. В общем, он работал на немцев, ездил с ними на мотоциклах.

И. Когда вы ходили по деревням, у кого вы ночевали? Или каждый раз куда-то возвращались?

Р. На кладбище.

И. Все время?

Р. Очень часто.

И. Прямо на земле?

Р. Да. Это было спасение.

И. Что происходило в Орле, когда пришли немцы? Как изменилась жизнь? Там был голод?

Р. И голод был, и все там было. Очень много погибло людей. Виселиц было несколько, постоянно люди мотались.

И. Когда вы увидели впервые немца, какое у вас было первое впечатление?

Р. Ой, страшное. Мы были как раз в деревне, и они на мотоциклах. Они кругом все объезжали, проверяли все. Проверяли все в домах. Это у них разведка была первая, а потом уже на больших машинах они привозили своих солдат. Это 20 километров было от линии фронта. Это Покровское. Там речка протекает, на одной стороне наши, на другой – немцы.

И. Уже в лагере, в Равенсбрюке, надзирательницы, о которых вы упоминали, были в основном молодые?

Р. Вы знаете, средних лет были. Некоторые хорошие были. Вот у нас «блоковая» – пани Зося, она была очень добрая.

И. А немки-надзирательницы, не «блоковые», тоже были некоторые добрые?

Р. Были.

И. В чем это проявлялось?

Р. Не так часто били. Закричит только, хлопнет – и все. А некоторые, те, у которых кто-то погиб на фронте, бушевали.

И. Мужчины-охранники как себя вели?

Р. Он пройдет с собакой, с оружием – и все. Мы старались не попадаться на глаза, потому что мало ли что, штыком пырнет – и все.

И. А коменданта вы никогда не видели? У вас были, например, аппели, когда собирали весь лагерь?

Р. Комендант у нас был – Зурен. Он проходил, и нам показывали, что это комендант Зурен.

И. За территорию лагеря вы только выходили к озеру работать?

Р. Да. Утром у нас был аппель. Вот там, пока проверяют ряды, она идет, считает нас всех, а потом они отчитываются – все или не все. Не все, снова начинают считать. Несколько раз было, что мы стояли очень долго. Там одна девушка после работы уснула и не вышла. Блоков-то было 32, как найти. Начали искать, пропал человек, и мы стояли очень долго. А потом, когда ее нашли, вывели, а она заспанная, и она собаку на нее натравила. Собака сбила ее с ног и была научена – сразу за горло. Вот и все. Труп в крематорий, а он горел день и ночь, дым шел.

И. Вы работали на песке и зимой, и летом?

Р. Да.

И. А как же вы зимой работали, если озеро замерзало?

Р. Вы знаете, зимой-то особенно нет, нас не таскали в воду.

И. Зимой тогда вы что-то другое делали?

Р. А зимой нас вывозили, там недалеко железная дорога, и нас вывозили, а бауэры приезжали, договаривались, сколько человек. Потом у нас аппель, и ауфзеерка ходит, а мы стоим. Наш блок был 24-й, и около блока мы рядами построены. Старшая блоковая отчитывается,