Преисподняя - Оливер Боуден

Эти вопросы никогда не звучали вслух. Никто не давал на них ответов. Даже спустя несколько лет сомнения и подозрения, владевшие Призраком, никуда не исчезли. Естественно, он тянулся к матери, ставшей посредницей между ассасинами старшего поколения и молодым упрямцем. От нее Призрак узнал, что ни о каком его возвращении в Амритсар не может быть и речи. Во всяком случае, сейчас. Возможно, путь на родину ему закрыт навсегда. Его возвращение породило бы слишком много вопросов. Он куда успешнее послужит интересам братства, оставшись в Лондоне.

За этими решениями Призрак угадывал руку Итана Фрая и Джорджа Уэстхауса, но мать разделяла их мнение. Уже только находясь в Лондоне, Пьяра и Арбааз сильно рисковали. Если Джайдип вместе с родителями отправится на родину, риск непомерно возрастет.

Конечно же, юноша думал о возвращении в Амритсар. Но он оставался ассасином и не мог повернуться спиной к нуждам братства. Призрак собственными глазами видел разрушительную мощь частицы Эдема и знал, что ее обязательно нужно отобрать у тамплиеров. Тогда они с Итаном потерпели неудачу, задание осталось невыполненным, однако не утратило своей важности.

В один из дней той благословенной поры жизни на Беркли-сквер мать позвала Джайдипа на прогулку. Они шли по шумным улицам британской столицы. Лондонцы глазели на Пьяру так, словно она была не иностранкой, а существом совершенно иной породы. Шелковая одежда матери, лишенная украшений, резко отличалась от кринолинов, корсетов с пластинами из китового уса, громоздких шляп и вычурных зонтиков столичных жительниц. Но никакие изысканные наряды не могли затмить красоты матери Призрака. Никогда он так не гордился ею, как в тот момент.

– Думаю, тебе известно о стратегии, которую выстраивают Итан и Джордж? – спросила мать.

В ее походке не было суетливости, руки не совершали бессмысленных движений. Пьяра шла, расправив плечи, с высоко поднятой головой, с одинаковым достоинством встречая каждый взгляд, брошенный в ее сторону.

– Да, мама. И они хотят, чтобы я стал тем, кем я не являюсь.

– Ошибаешься, – возразила мать. – Тебе не надо становиться кем-то иным. Ты уже являешься нужным для них человеком. Достойным членом братства.

Слова матери вызвали в Призраке не гордость, а тягостные воспоминания. Он опустил голову.

– Никогда я не был достойным членом братства и, боюсь, никогда не буду.

– Не говори глупостей! – отчитала его мать. – Разве мы тебя учили опускать руки после поражений? Почему в твоих глазах я не вижу ничего, кроме готовности сдаться на милость судьбы? Если ты не прекратишь себя жалеть, у меня скоро лопнет терпение смотреть на все это.

– Я себя жалею? Ты всерьез так думаешь?

Она улыбнулась, наклонив голову:

– Может, совсем немного, дорогой.

Призрак задумался о словах матери.

– Понимаю, – буркнул он.

Их прогулка продолжалась. Шумные улицы остались позади. Преуспевающая часть Лондона – тоже. В квартале, по которому шли мать с сыном, жили люди среднего достатка.

– Я тебя обидела? – спросила Пьяра.

– Никому не нравится думать о себе как о капризном ребенке, – признался Джайдип.

– Ты никогда не был капризным ребенком. Приехав сюда, я увидела, что мой малыш превратился в мужчину.

Призрак фыркнул:

– Хорош мужчина, который не может убить, когда нужно.

– Ты опять за свое…

– Прости, мама.

Извилистые улочки привели их в район Уайтчепел. Возле здания какого-то магазинчика мать остановилась, повернулась к Призраку и протянула руки к его лицу.

– Ты теперь намного выше меня.

– Да, мама.

– Понимаешь, что я хочу сказать? Ты теперь мужчина. Мужчина, готовый отбросить детские потуги на безупречность и перестать выговаривать себе за каждую ошибку. Готовый освободить свой разум от чувства стыда, вины и прочей умственной отравы. Пора двигаться к новому этапу твоей судьбы.

– Это то, чего ты от меня ждешь?

Пьяра опустила руки и засмеялась.

– Ты еще спрашиваешь, Джайдип! Мой дорогой, любимый Джайдип, которого я носила в себе, а потом родила и вскормила. Какая мать мечтает о том, чтобы ее сын вырос убийцей?

– Ассасином, мама. Великим ассасином, а не убийцей.

– Джайдип, ты можешь быть великим ассасином, не становясь убийцей. На это я как раз и надеюсь. Потому и привела сюда. И теперь, когда ты простился со своей прежней жизнью, я ввожу тебя в новую.

Она указала на магазин, напротив которого они стояли. Призрак смотрел на замызганные окна, за стеклами которых громоздились пыльные вещи – в основном старые безделушки.

– Антикварная лавка? – спросил Призрак.

– Не только. Лавка редких и диковинных вещей. Вполне подходящее место для такого пытливого ума, как твой.

– Значит, теперь я должен стать лавочником, – сухо заметил Призрак.

– Давай-ка сначала зайдем внутрь, – предложила Пьяра.

Она достала ключ, и вскоре они уже входили в тесное, но довольно уютное помещение магазина. Казалось, отсюда начинался длинный путь, уводящий в таинственные глубины. Стоило закрыть дверь, и внутри стало совсем тихо. В лучиках света, что проникали сквозь грязные, захламленные окна, кружились стаи пылинок. Полки были готовы обломиться под тяжестью всякой всячины, разглядеть которую в этом сумраке было невозможно. Призраку здесь сразу понравилось.

Но лавка есть лавка.

– Кажется, Наполеон назвал Англию страной лавочников, – улыбнулась мать.

Она видела, что сын заинтригован этим магазинчиком. Да и дом ему очень понравился, а потому бурных возражений можно было не опасаться.

– В этой стране очень удобно быть лавочником, – добавила Пьяра.

Проход между полками был совсем узким, а на самих полках чего только не было! На одной громоздились пыльные книги, другая едва не рушилась под тяжестью фарфора. Призрак увидел рамки, за стеклом которых застыли цветы. Удивительно, он и сейчас помнил их названия. Уроки матери не прошли даром. Он посмотрел на Пьяру. Женщина улыбнулась. Конечно же, эти рамки появились в лавке не просто так. Чувствовалось, мать уже бывала здесь, и не раз.

Они пошли дальше. Увидев поднос со всевозможными деталями от часовых механизмов, Призрак ощутил мальчишеское волнение. Когда-то он любил возиться с неисправными часами и заводными игрушками, пытаясь вернуть их к жизни. Неподалеку, на зеленом сукне бюро (естественно, пыльном), лежали хрустальные шары. Их было больше дюжины. Похоже, здесь побывала целая компания поиздержавшихся предсказателей, вынужденных продать свои сокровища. Шары были еще одним воспоминанием из детства Призрака. Как завороженный, он тогда смотрел в их хрустальные недра.

В задней части магазина был большой – от пола до потолка – занавес, отделявший зал от подсобного помещения. Войдя туда, мать взяла со стола и протянула сыну большой травник.