Обретенная любовь - Гайя Алексия

бы зародиться целая куча мерзких идей. Стена отделена прочной решеткой и зарешеченной дверью. Чертова судьба… Я помню, как Хиллзы мне говорили, что я не создан для ручного труда, но он, похоже, все равно меня преследует.

– Эй ты, твое имя? – слышу я.

Я поворачиваю голову и вижу некое подобие викинга. Или неудавшегося хипстера – я не очень разбираюсь. Он разглядывает меня сверху со своими плечами втрое шире моих и нагло спрашивает мое имя.

– Это Доу, – вклинивается голос из-за моей спины, – Тиган Доу.

Я не оборачиваюсь, но узнаю голос, как только он звучит.

– А, так это ты немой насильник! – произносит бородач. – Ты не умеешь завести разговор и поэтому переходишь сразу к делу? Ты в курсе, что знаменит? Снаружи только о тебе и говорят.

Почему это должно меня волновать? Меня-то снаружи нет. В любом случае мое настоящее, будущее и даже прошлое – здесь, в мертвой зоне, помеченные огромным шрамом, который я сам нарисовал на них.

– Место номер четыре, Немой, – разочарованно добавляет Викинг, так и не дождавшись от меня ответа. – Ничего, что я зову тебя так? Если ты против – только скажи.

Он заливается смехом, таким же, как половина уродов, что сидит здесь. Я внимательно смотрю на него несколько секунд. Найди меня позже, мудак, посмотрим, как ты будешь смеяться с гвоздем в спине! Я отворачиваюсь от этого ищущего смерти психа и нахожу знак с моим номером. Прямо под ним на меня с улыбкой смотрит Антон.

Дьявол! Я никогда не молился, но, похоже, придется, если это убережет меня от очередной глупости.

Глава 42

Елена

Я иду по парковке к лицею. Я не пролила ни единой чертовой слезинки с тех пор, как услышала Тига, вопящего из мобильного Натали, что мы все можем отправляться к черту. После нашего с Бенито скандального побега мы вернулись только на следующий день. Он долго просился за руль, и я в итоге сдалась. Он отвез меня на самый север Куинса, в парк, по которому я никогда не гуляла одна. Признаюсь, на несколько секунд я засомневалась в его намерениях, но затем он заглушил мотор и попросил меня посмотреть вперед. Перед нами была вода, а вдалеке огромный остров, мерцающий огнями в темноте.

– Тиг там. Видишь, мы сейчас совсем близко к нему, – сказал он мне.

Прямо перед нами раскинулся остров Райкерс, на котором был заточен Тиг. Я долго глядели на это пятно, светящееся в нью-йоркской ночи. Бен курил, и мы болтали до рассвета. Точнее, в основном он расхваливал достоинства своего друга и пытался доказать, что тот отлично умеет выбираться из затруднительных положений.

– Ты пережила адское безумие, и Тиг сто раз был прав, что избил их всех. Черт возьми, этот осел, должно быть, по уши влюблен в тебя.

Это последняя фраза, которую он сказал. Я не нашлась, что ему ответить. Мне представлялись возвращение домой и взгляды родителей, которые узнали всю историю от начала до конца. В действительности это было так же тяжело, как я себе и воображала. Мама была очень взволнована, а отец слишком молчалив – а значит, совсем не спокоен. Но они ничего мне не сказали. Никаких припадков или криков. Ничего. Это немного облегчило мое бремя. Если бы я не знала Натали, то подумала бы, что они успели посетить психотерапевта.

Новый год наступил несколько дней назад, и пришло время возвращаться на учебу.

Бен и Салли вплотную занялись соцсетями, и с Рождества страничка поддержки Тига была переименована Беном в «Я – сирота». За это время они получили больше сотни сообщений, комментариев и лайков. Салли была права: мы не одни, и мысль о том, что многие считают Тига невиновным, очень греет душу.

Глубокий вдох. Елена, хватит размышлять!

Я прохожу через входные двери и расстегиваю пальто, чтобы его снять. На мне обтягивающие джинсы (я носила их в тот день, когда Тиг появился в нашей семье) и футболка с надписью: «Софи – стерва», как ее называет Салли. Эта футболка станет моим протестом.

Я прохожу всего несколько метров и уже начинаю ловить на себе пристальные взгляды. Их все еще сложно выносить, но на этот раз у меня благие цели. Я продолжаю свой путь по коридорам и вдруг встречаю улыбку, затем вторую, а потом кто-то выкрикивает: «Молодец, Елена!»

Я и не надеялась, что меня сразу поймут. И, несмотря на трясущиеся руки и сердце, готовое вот-вот взорваться, я чувствую себя хорошо. Я смогла взять на себя эту ответственность. Не только надеть футболку и облегающие джинсы, но еще и заявить о своей позиции во всей этой гребаной истории. И от этого я чувствую себя хорошо.

* * *

Салли падает на стул передо мной. Она выглядит вымотанной.

– Ты в порядке? – спрашиваю я.

– Да, большую часть ночи я проповедовала доброе слово, а еще сделала вот что!

Она привстает и снимает свое черное пальто. На одной из ее готических футболок написаны такие же слова, как на моей.

– Ну что? Нормально или нет? – спрашивает Салли. – Бен сказал, что расположено немного не по центру.

– Нет, все идеально… Погоди, в смысле «Бен сказал»?

Она откидывается на спинку стула и краснеет. Черт, да что с ней такое?

– Ну да, Бен вчера заходил ненадолго. Короче, приятного аппетита.

Она отводит взгляд и набрасывается на свою еду. Я хихикаю, но больше ничего не говорю. Лучше вечером расспрошу самого Бенито. Вообще, когда я об этом думаю, мне видится, будто у нас получается отличная команда неудачников: закомплексованная бывшая толстушка, пародия на мексиканца с отлично подвешенным языком и готическая принцесса. Для полноты картины не хватает только подонка, вышедшего из тюрьмы, – и можно хоть сериал снимать.

– Привет, – раздается где-то над моей головой.

Я поднимаю ее и вижу двух смущенных парней моложе нас. Один из них тут же продолжает:

– Мы хотели бы такие футболки, как у вас. Мы посмотрели видео и… в общем, сирота должен выйти из тюрьмы!

– Ну так сделайте сами, парни! А теперь исчезните! – бросает им Салли.

Я едва успела удивиться, а Салли уже сказала им катиться куда подальше. Наступает молчание, такое же резкое, как пощечина: о каком видео они говорят?

– Салли, о каком видео шла речь?

– Что? Ну… Нет, тебе послыша…

– Черт, ты все-таки выложила его в Интернет? – холодно спрашиваю я.

Она строит гримасу и щурится.

– Ну, может, маленький кусочек…

– Что? Да ты с ума сошла!

– Да не кричи ты так! Я обрезала кусок в пятнадцать секунд,