В разные годы. Внешнеполитические очерки - Анатолий Леонидович Адамишин

Мы не чинили препятствий Шифтеру, когда он просил о встречах с руководителями различных советских ведомств, отделов ЦК КПСС, поощряя прямые контакты наших организаций с американскими и западноевропейскими. Это давало возможность многим советским представителям ощутить непосредственную пользу от сотрудничества. Так, по разрешению ЦК мы наладили связи между Генеральными прокурорами и Верховными судами СССР и США. Взаимную правовую помощь они начали оказывать напрямую.

В стэнфордском архиве я нашел копию записки в ЦК с этим и другими предложениями: «О наших дальнейших шагах в гуманитарной области». Она приурочивалась к выступлению Горбачева в ООН в 1988 г. Увидел на записке три знакомые подписи – Шеварднадзе, Ковалева и свою. Окончательно убедился – это наши документы, переданные при Ельцине американцам.

Контакт с Шифтером приходил на помощь, когда трудности возникали на других направлениях. Как-то я приехал с Шеварднадзе в США в качестве члена делегации, ведшего южноафриканские и гуманитарные дела. Мои вопросы было велено отложить и принять участие в переговорах по Афганистану. Они закончились неважно, и Шеварднадзе сразу же уехал из Вашингтона. Когда я занялся «своим» предметом, то, прежде всего, рассказал Дику об этой коллизии. Тот доложил Шульцу, после чего меня попросили передать Шеварднадзе, что США заинтересованы в продолжении обмена мнениями с Советским Союзом по афганской тематике, предлагают конкретные формы возобновления разговора. «Заусенцы» сняли, а еще после нескольких раундов была достигнута договоренность.

Скажу в заключение, что работа на гуманитарном направлении дала практический выигрыш для нашей страны. То, о чем мы мечтали при подготовке Заключительного акта Обще-европейского совещания воплотилось в жизнь с перестройкой.

Главный прогресс можно измерить тем, что за короткий период перестройки объем политических прав и свобод в стране вырос больше, чем за все предыдущие годы советской власти. Не будет преувеличением говорить о подлинном прорыве в расширении прав личности.

«Побочный» результат – Советский Союз открылся окружающему миру и прежде всего той его наиболее развитой части, с которой у нас во многом общая цивилизация. Из необходимости уважать права человека исходят три основных философских – и прагматических – течения современности: либерализм, социализм, христианская религия.

Совещание по безопасности и сотрудничеству в Европе. После десятилетней «паузы» мы стали выполнять Заключительный акт в полном объеме, т.е. и гуманитарную «третью корзину». На горбачевский период вообще приходится пик общеевропейской активности, Но и здесь далеко не все шло гладко. Достаточно сказать, что третья, Венская встреча СБСЕ (ноябрь 1986 г. – январь 1989 г.) затянулась на три года уже в пору нового мышления. В конце ее пришлось спасать, как и предыдущую Мадридскую. Но губили ее уже не наши, а американские «ястребы». Так переменились декорации в перестройку.

В ноябре 1988 г. мы в МИДе считали, что дела в Вене наконец-то идут к успешному завершению. Внезапно неприятный сюрприз: сообщение американского посла в Москве, что США не готовы подписать содержательный заключительный документ. Они предпочитают ограничиться, как ранее было в Белграде, чисто формальной бумагой. Что-то поменялось в Вашингтоне. Мы догадывались, что за этим стоит опасение, как бы предложения по военной разрядке, содержащиеся в уже согласованном документе, не бросили тень на пребывание американских войск на западноевропейской территории.

Пока мы размышляем, как среагировать, приходит депеша от нашего посольства в Вашингтоне: замгоссекретаря США Ричард Шифтер, который летит в Москву по гуманитарным делам, привозит новые инструкции своего шефа, Шульца, и по Венской встрече. Первым с Шифтером переговорил я. Затем повел его к Ковалеву и Шеварднадзе. Американец привез действительно улучшенную позицию.

О том, что происходило тогда в Вашигтоне, я доподлинно узнал от того же Шифтера через двадцать лет. Внутригосдеповские споры касались не только военных аспектов, но и, вообще, характера отношений с Советским Союзом. Госсекретарю Шульцу пришлось сдерживать консервативно настроенных чиновников, которые готовились к смене администрации. Волю они себе дали при Буше. Боюсь, что мы, и я в том числе, не придали тогда большое значение первому тревожному звонку.

В Москве было заключено своего рода джентльменское соглашение. Американцы дали обещание одобрить венский документ в том виде, который нас устраивал, и подписать его еще при Рейгане-президенте. Мы обязались выполнить некоторые их просьбы гуманитарного порядка, не представлявшие для нас труда. Им это было нужно скорее для проформы, мол, мы не идем навстречу «советам» за просто так. Обе стороны свое слово сдержали.

Американская делегация в Вене 17 января 1989 г. согласилась (вспомним принцип консенсуса!) с полнокровным заключительным документом. Шульц специально прилетал в австрийскую столицу из Вашингтона. А уже через три дня к власти в США пришла администрация Буша-старшего. При ней, как показала последующая политика в отношении СССР, успешное завершение Венской встречи было бы весьма проблематично. Вместе с тем решения, за которые проголосовали в Вене 35 государств, она пересматривать не стала.

Особенно важно для нас было то, что венский документ предусматривал Москву как место проведения конференции (так она официально называлась) по человеческому измерению. Мы долго боролись за этот проект. А ведь когда выступили с этой инициативой, некоторые западные дипломаты отвечали, кривя губы, что обсуждать права человека в Москве все равно, что провести совещание по свинине в семитской стране. Подписав документ в Вене, США поддержали нашу инициативу. Перед этим Шульц посоветовался с Сахаровым. Тот дал положительный ответ[93]. Конференция была разделена на этапы. Завершающий состоялся в советской столице в сентябре 1991 г. На ее открытие в Москву приехал госсекретарь США Бейкер, хотя больше его интересовала ситуация в Союзе после провала августовского путча и успешного контрпутча Ельцина.

Подчеркну, что в Вене удалось прийти к согласию насчет общей и для Востока, и для Запада концепции прав человека. Вспомним, какие различия разделяли нас еще несколько лет тому назад. Теперь же Запад согласился, что защита прав личности не является его исключительной прерогативой. Обе стороны имеют и свои достижения, и свои недостатки, так что усилия по исправлению дефектов должны быть универсальными. В Вене западные делегации согласились и с тем, что един и равнозначен весь комплекс прав человека – гражданских, политических, социальных, экономических, культурных[94].

Таким образом, и в концептуальном плане за короткие годы был пройден большой путь.

На закате перестройки была принята так называемая Хартия для новой Европы. Она была подписана 21 ноября 1990 г. на встрече в верхах СБСЕ в Париже. К ней было приурочено торжественное завершение венских переговоров об обычных вооруженных силах в Европе: подписан Договор ДОВСЕ.

В Хартии была заложена идея общего европейского дома, что должно означать