Кто сражается с чудовищами. Как я двадцать лет выслеживал серийных убийц для ФБР - Том Шахтман

личными историями серийных убийц, дело Глатмена привлекло мое внимание, и я постарался изучить его по общедоступным источникам. Как известно читателю, конец 1970-х я потратил на то, чтобы воплотить в жизнь Проект по исследованию личности преступника, добиваясь одобрения у начальства ФБР и разрешения Министерства юстиции на интервью с заключенными. В ходе работы над проектом и по мере роста Отдела поведенческого анализа мы начали официально регламентировать некоторые из моих личных инициатив. К тому времени Тетен и Муллани ушли в отставку, а я стал главным специалистом ФБР по криминологии и криминальному профилированию; почти неформальная группа единомышленников, занимавшихся расследованием убийств, изнасилований и похищений, превратилась в официальное подразделение, составляющее профили для полиции и занимающееся исследованиями в тюрьмах. Кроме того, несмотря на некоторые противодействия и затягивания внутри ФБР, мне удалось запустить программу по подготовке полевых агентов в качестве координаторов по профилированию; в 1979 году они приехали в Куантико на интенсивный курс по дисциплине, которая, как казалось к тому времени, становилась больше чем наукой, и, соответственно, меньше, чем искусством; затем они вернулись в свои полевые отделения. Так пятьдесят пять только что прошедших подготовку агентов стали местными экспертами по профилированию: они действовали как координаторы в случаях, когда требовалась помощь, передавали нам необходимую информацию и делились результатами анализа с местными полицейскими департамента.

В 1981 году мы с директором Куантико Джимом МакКензи после работы зашли в бар выпить пиво, и я расфилософствовался.

Мы уже учредили величайшую в стране (если не в мире) систему подготовки сотрудников правоохранительных органов, а наша лаборатория по обработке отпечатков пальцев и анализу улик давно считалась лучшей из всех доступных. Я напомнил Джиму о недавних изменениях в законах и о том, что ФБР теперь может активнее заниматься расследованием насильственных преступлений, что раньше считалось прерогативой местных полицейских департаментов. Я предложил, что теперь, когда у нас стало значительно больше полевых координаторов и ресурсов в области поведенческой науки, было бы неплохо учредить Национальный центр анализа насильственных преступлений (NCAVC). В нем мы учредили бы программы по специальной подготовке полицейских интернов, по обработке результатов исследовательских проектов и применяли бы их для помощи полиции в составлении поведенчески-ориентированных ордеров на арест, проводили бы интервью и занимались другими аспектами подготовки сотрудников местных полицейских департаментов и наших агентов. МакКензи с невозмутимым видом заявил, что это учреждение лучше назвать «Национальным центром по анализу преступлений с применением насилия» и что, заменив пару слов, он выдвинул свою собственную идею. Мы оба посмеялись над этой шуткой, отражающей суть бюрократии и начальства, присваивающего себе все достижения подчиненных. МакКензи признал мое авторство и сказал, что это замечательная идея. В последующие годы он прикладывал все усилия, чтобы воплотить ее в жизнь, и NCAVC точно остался бы идеей без его неустанных усилий; организационные изменения в федеральном правительстве невозможны без активного защитника на подходящем посту.

В итоге в NCAVC сосредоточились все программы по поведенческому анализу в Академии Куантико, с которой я уже был неразрывно связан. Читатель помнит, что она была учреждена в 1972 году как центр подготовки агентов и приезжающих полицейских. Большинство курсов подготовки опытных сотрудников были перенесены в NCAVC, он же объединил многие исследовательские программы и программы по сбору данных, которые были учреждены в Куантико только после того, как я лично начал проводить интервью с заключенными убийцами. Так, например, Проект по исследованию личности преступника породил свои дочерние проекты, уделявшие больше внимания преступлениям против детей, поджогам, изнасилованиям, образу мыслей преступника, шпионажу, контршпионажу и другим важным темам уголовного правосудия. NCAVC стал своего рода центром поведенческого исследования и подготовки в Куантико. Таким образом Отдел поведенческого анализа значительно расширил свой охват.

Пока мы работали над воплощением идеи о NCAVC, я узнал, что Пирс Брукс получил небольшой грант от Министерства юстиции для анализа возможности учреждения Программы по борьбе с насильственными преступлениями (VICAP). Спустя двадцать лет после изначально выдвинутой в конце 1950-х идеи он наконец-то смог приступить к ее воплощению – к этому времени компьютеры стали гораздо более доступными и дешевыми.

В промежутке между тем, как Харви Глатмен заманивал своих жертв с помощью объявлений, и началом 1980-х в сфере насильственных преступлений в США произошли грандиозные изменения. В 1950-х и 1960-х годах почти все убийства в Соединенных Штатах расследовались в течение года – в основном потому, что из приблизительно десяти тысяч совершаемых ежегодно убийств большинство попадало в категорию убийств, совершенных знакомым жертве лицом – супругом, родственником, соседом или коллегой. Статистически очень мало убийств совершались незнакомцами или становились «неразрешимыми» по иным причинам. Но к концу 1970-х ситуация изменилась коренным образом. Теперь примерно из двадцати тысяч совершаемых ежегодно убийств нерасследованными оставались около пяти тысяч – от 25 до 30 процентов. Именно эту долю и надеялся сократить Пирс Брукс посредством своей системы VICAP. За прошедшие двадцать лет он значительно усовершенствовал свою идею: теперь он хотел расширить ее на всю страну, а не только на Калифорнию, пополнять информацию и пользоваться ею для расследования нераскрытых преступлений могли бы все полицейские департаменты.

Узнав о гранте со стороны Министерства юстиции, я связался с Бруксом и пригласил его посетить Куантико и принять участие в нашем Проекте по исследованию личности преступника в качестве советника. Узнав о наших исследованиях, он, в свою очередь, пригласил меня и моего непосредственного начальника присоединиться к его рабочей группе, базирующейся в офисах профессора Дага Мура и Государственного университета имени Сэма Хьюстона в Хантсвилле, штат Техас, – одном из ведущих академических центров страны в области права.

Я никогда не встречал никого, кто бы с такой смелостью выбивал федеральные гранты, как Пирс Брукс. Любой, кому известно, как устроена работа правительственных учреждений, попросил бы у Министерства юстиции пару миллионов долларов на исследование возможности создания общенациональной компьютерной системы; Брукс попросил и получил 35 миллионов долларов и потратил их с пользой все до единого. Он собрал звездный комитет экспертов по убийствам и другим преступлениям. Собираясь на очередную конференцию в Техас, мы заранее бронировали самые дешевые билеты на самолеты. В Университете имени Сэма Хьюстона останавливались в общежитиях, а на обед и ужин Брукс отвозил нас в заведения быстрого питания. Никаких дополнительных расходов. Но как бы я ни восхищался его деловой хваткой и организованностью, вскоре мне стало ясно, что его изначальный план по созданию VICAP неосуществим.

Он предлагал разместить штаб-квартиру VICAP в одном-двух помещениях в полицейском департаменте Лейквуда. Всего по стране в крупных городах размещалось бы десять-пятнадцать принимающих информацию терминалов, то есть каждый терминал обслуживал бы