Ловец снов - Стивен Кинг

Проваливай отсюда, беги!

Но прежде чем прислушаться к этому голосу, а может, и внять,Генри уже подскочил к двери спальни, снимая на ходу «гаранд». Адреналин бушевалв крови, и мир заиграл яркими красками. Избирательное восприятие, непризнанныйскромный дар благополучным и спокойным, куда-то подевалось, и он увидел каждуюдеталь, каждую мелочь: кровяную дорожку, ведущую из спальни в ванную,отброшенный шлепанец, алчный красный налет в форме отпечатка ладони на стене.Он рванул дверь на себя.

Оно было на кровати. Непонятная тварь, показавшаяся Генрипохожей на ласку или хорька с отрезанными ногами и длинным окровавленнымхвостом, тащившимся за ней, как послеродовой послед. Ничего подобного он вжизни не видел, разве что у мурены в бостонском океанариуме были такие женеестественно огромные черные глаза. И еще сходство: когда существо распахнулотонкую щель, заменявшую рот, открылось гнездо страшных, тонких, похожих надлинные стальные иглы клыков. Сзади твари, на пропитанной кровью простыне,лежала сотня или больше оранжево-коричневых яиц размером с бильярдные шары,покрытых мутной зеленоватой слизью — соплями. Внутри каждого то ли плавало, толи извивалось нечто вроде волоса.

Хорькоподобная тварь поднялась на хвосте, как змея изкорзины заклинателя, и застрекотала. И дернулась на постели, постели Джоунси,но похоже, была не в состоянии двигаться дальше. Блестящие черные глазазагорелись ненавистью. Хвост (правда, Генри посчитал, что это скорее всегохватательное щупальце) нервно бил по простыне, а потом лег на все яйца, докоторых мог добраться, словно пытаясь защитить потомство.

Генри вдруг осознал, что монотонно твердит одно и то жеслово «нет» голосом беспомощного психопата, до ушей накачанного торазином. Онприжал к плечу приклад, прищурился и поймал в прицел омерзительный клин дергающейсяголовы рептилии. Она знает, что это. Это она по крайней мере знает, холодноподумал он, спуская курок.

Стрелял он с близкого расстояния, и у твари не быловозможности уклониться — то ли она истощила силы, откладывая яйца, то ли на нееплохо действовал холод: в открытую входную дверь задувал ветер. Отдачапоказалась неестественно громкой, и поднятая голова твари разлетелась брызгамикрасноватой жидкости, осевшей на стене бурыми потеками. Кровь была того жеоттенка, что и грибок. Обезглавленное тело сползло с кровати и плюхнулось вгруду одежды, которую Генри не узнал: коричневая куртка, оранжевый жилет,подвернутые джинсы (в школе носить такие считалось позорным, а тех, кто имелнесчастье бросить вызов остальным, называли «деревней»). Несколько яицскатились с кровати вслед за телом. Некоторые, упавшие на одежду и книгиДжоунси, остались целыми, но пара стукнулась об пол и разбилась. Из трещинмедленно вытекала мутная, похожая на протухший белок жидкость. Совсем немного,приблизительно чайная ложка из каждого яйца. Внутри изгибались и корчилисьволоски, злобно пожиравшие Генри черными глазками размером с булавочнуюголовку. При виде них Генри захотелось кричать.

Он повернулся и, пошатываясь, вышел из комнаты. Ноги,казалось, одеревенели и отказывались сгибаться. Он чувствовал себя марионеткой,за ниточки которой дергал кто-то, несомненно, исполненный добрых намерений, нотолько начавший изучать ремесло.

Генри понятия не имел, куда идет, пока не добрался до кухнии не открыл шкафчик под раковиной.

— Я эггмен, эггмен, я морж! Йо-хо-хо!

Он не пел, а декламировал громким театрально-торжественнымтоном, которого до сих пор не числил в своем репертуаре. Голосом бездарногоактера девятнадцатого века. Почему-то вдруг представился Эдвин Бут, одетый д'Артаньяном,в шляпе с плюмажем и все такое, декламирующий лирику Джона Леннона, и Генрииздал два отчетливых, коротких, невеселых восклицания:

— Ха-ха!

Что ж, сойдет за смех…

Кажется, у меня едет крыша, подумал он… но это неплохо.Лучше д'Артаньян, декламирующий «Эггмен», чем стена, забрызганная кровью этойтвари, обросший грибком «Доктор Мартенс», свисавший с ванны, или, чтоомерзительнее всего, расколотые яйца, из которых выбираются дергающиеся волосыс глазами. О Господи, эти глаза, злобно пялившиеся на него!

Он отодвинул флакон с жидкостью для мытья посуды, мусорноеведро и нашел, что искал: желтую банку с зажигательной смесью «Спаркс» дляжаровни. Неумелый кукольник, в руки которого он попал, вынудил руку Генриконвульсивно задергаться, прежде чем позволил сжать пальцы вокруг банки. Генриотнес ее в гостиную и, проходя мимо камина, схватил с полки коробочку спичек.

— Я — он как вы — он как вы — мы и вы — все до кучи, —объявил он и быстро вернулся в спальню Джоунси, прежде чем насмерть перепуганноесущество у него в голове успеет схватиться за ручку управления, повернуть егоназад и заставить смыться. Та личность, которая стремилась заставить егомчаться прочь, пока он не потеряет сознания. Или не умрет.

Яйца на постели лопались одно за другим. Дюжины две илибольше волос ползали по пропитанной кровью простыне или извивались на подушкеДжоунси. Один поднял уродливую шишку головы и рассерженно заверещал на Генри.Звук казался высоким, пронзительным, но едва слышным.

Все еще не позволяя себе помедлить (если он остановится, ненайдет в себе сил начать снова, и тогда останется единственный выход в дверь),Генри сделал два шага к изножию кровати. Один волос скользнул по полу навстречуГенри, поднимаясь на хвосте, как сперматозоид под микроскопом. Генри наступилна него, одновременно отвинчивая с банки красный пластиковый колпачок. Потомщедро разбрызгал зажигательную смесь на кровать, стены и пол. Когда жидкостьпопадала на нитевидных тварей, они издавали жалобные, мяукающие звуки, какноворожденные котята.

— Эггмен, эггмен… морж!

Он наступил на очередной волос и заметил, что третья тварьльнет к правой штанине, удерживаясь на ноге подобием хвоста и пытаясь прокуситьтолстую джинсовую ткань пока еще мягкими зубами.

— Эггмен, — пробормотал Генри и соскреб тварь левымботинком. Когда та попыталась увернуться, он раздавил ее и неожиданно понял,что истекает потом и промок, как под дождем. Если он выйдет в таком виде нахолод (а придется выйти, оставаться здесь наверняка нельзя), то схватитвоспаление легких.

— Не могу остаться дома, не могу бездельничать! —провозгласил Генри в своей новой напыщенной манере и попытался открыть коробокспичек, но руки дрожали так, что половина просыпалась на пол.

Все больше волосков-червей ползло к нему. Чувствовали, чтоперед ним враг. Нет, знали.

Генри достал наконец спичку, поднял вверх, уперся большимпальцем в головку. Трюк, которому давным-давно научил его Пит. Для чего идрузья, как не учить тебя всяким забавным штукам, верно? Теперь его очередьустроить своему старому дружку Биверу похороны викингов и заодно избавиться отэтих надоедливых гнусных змеек.