Орбита смерти - Крис Хэдфилд

сбоку. Чтобы передавать видео их спуска по трапу. Как только оба выберутся, Чад должен будет ее снять и на штатив переставить. Мы сможем дальше контролировать угол обзора и наклон.

Лора, понимая, как мало остается на ее науку, искала варианты:

– А как долго вы собираетесь их снаружи выгуливать?

Дж. У. ответил:

– В зависимости от того, насколько быстро они используют кислород и выдыхают углекислый газ, который должен перерабатываться скафандровыми поглотителями. У нас хватает данных на Чада, но про Светлану вообще ничего нет. И ей, вероятно, придется напрягаться, скафандр ведь не ее собственный. К тому же возможно, что она биодатчики не особенно точно располагает и придется гадать.

Лора нахмурилась. Это же не ответ.

– Ну и? Как долго?

Оба воззрились на Каза.

– Изначальный план в расчете на Чада и Люка – семь с половиной часов. Это тебе известно. А теперь – пять часов. – Он увидел, как она погрустнела, и добавил: – Может, растянем, смотря по тому, как справляться будут, но я бы на такое не полагался.

Лору грызла еще одна мыслишка:

– Может, ты не вправе мне рассказывать, Каз, но… Нет ли у Чада заданий от военных, про которые селенологам не говорят?

Каз огляделся и ответил:

– Это будет зависеть от того, где они прилунятся. Может, в конечном счете чистой селенологией займутся.

Навряд ли.

Лора покосилась на Дж. У., который старательно придавал лицу бесстрастное выражение.

– Нам троим бы в покер поиграть. Я вас обчищу.

На лице Лоры возникла печальная усмешка, и тут появилась Дженни, балансируя с тремя тарелками.

42

«Бульдог», лунная орбита

Все время с момента звонка от русских Чад внутренне дымился. Гнев мешал спать, накатывал волнами, вторгавшимися в сновидения и разбивавшимися снова и снова на периферии сознательного контроля.

Он – тот, кого сочли достаточно квалифицированным для управления космическим кораблем. Кто, блин, вообще такой этот советский ублюдок, чтобы ему приказывать? Да еще и брата втягивать? Он парил в гамаке и с трудом подавлял крик. Он сам распоряжается собственной жизнью, отвечает за последствия своих решений, они привели его туда, куда и до́лжно. Он был лучшим летчиком-испытателем американских ВВС, а теперь наконец, после долгой подготовки, ступит на Луну. В голове эхом отдавались наглые интонации узколобого придурка, пытавшегося вертеть Чадом, словно кукольник – марионеткой. «Спокойных снов», – сказал надменный говнюк. Да как он смеет!

Когда Чад наконец забылся, ему приснился Берлин. Не в первый раз посещало его это сновидение. Внушавшее ужас.

Цвета во сне были странно блеклые, точно на старой кинопленке. Он бежал, старался угнаться за братом, а здания вокруг пылали и рушились. Он слышал крики: кричала женщина, но Чад не мог бы определить, впереди она или позади. Бегут ли они от нее или к ней? Куда его ведет брат? Чем быстрее они неслись, тем неуверенней чувствовали себя ноги. Он слышал собственное тяжкое, надсадное дыхание, перекрывавшее женские крики, и грохот крови в висках.

Внезапно они очутились на узкой дорожке между уцелевшими нижними этажами выгоревших домов. Равновесие стало работой: не поставить ногу в неверное место и вместе с тем не потерять темпа бега. Мир вокруг начал удаляться, узкие края построек – возноситься на неимоверную высоту, где их ярко озаряли огни прожекторов системы ПВО, а по низу тянулся удушливый дым.

Нельзя сбиться с темпа! Каждый шаг приходилось делать наудачу. Он из последних сил подстегнул себя и воззвал к Олегу по-русски:

– Медленней!

Пожалуйста, дай мне догнать тебя! Пожалуйста, не оставляй меня! Он напрягал мышцы до физиологического предела, яростно мчался по узкой извилистой тропинке, а потом стены вокруг наконец обвалились, и он потерял равновесие. Беспомощно закувыркался.

В невесомости.

Он остался один.

И, как всегда в этот миг сна, он одним лишь усилием воли принудил себя открыть глаза. Нельзя позволять себе разбиться о землю. Он и не разбился. Он парил в пустоте, сердце продолжало дико колотиться, на лбу выступил пот. Он снова спасся, не потеряв контроля, вырвав себя из кошмара.

Но в этот раз проснулся он не в одиночестве. Кто-то его тормошил.

– Чад? Чад?

Он почувствовал прохладу воздуха из вентиляции ЛМ на потном лице.

– Чад, пора вставать, парень, – говорил ему Майкл. – Нас вызывает Хьюстон. Пора творить историю.

* * *

Список действий, которые необходимо выполнить при расстыковке и посадке лунного модуля, довольно длинный. Чад и Светлана торопливо позавтракали, и Майкл помог им облачиться в скафандры. Он убедился, что Светлана прочно прикрепила датчики пульса и дыхания к коже, и снова изобразил жестами, как работают основные органы управления скафандром. Светлана внимательно понаблюдала за ним, потом кивнула, сказав по-русски «да». Ясно было, что она с похожей аппаратурой вполне знакома.

Когда двое закончили одеваться, Майкл переключил столько тумблеров в «Бульдоге», сколько смог. В Хьюстоне решили, что Майкл примет на себя роль Люка по активации систем ЛМ вплоть до момента, когда пришлось бы закрывать шлюз для расстыковки. Напоследок он пристегнул тело Люка над опорой двигателя, с облегчением отметив, что накопления новых газов в советском скафандре не произошло.

Он пытался не беспокоиться насчет Чада. Когда он проснулся, Чада трясло в кошмаре. Когда же очнулся сам Чад, глаза у того были белые, дикие, полные неконтролируемой ярости на что-то приснившееся. Узнав наконец Майкла, Чад поблагодарил его и быстро приступил к работе. Но что же его так встревожило? Майкл очень мало знал о том, что способно вывести Чада из равновесия. Это его тоже беспокоило. Он услышал, как Чад и Светлана спускаются по туннелю в «Бульдог»: громоздкие скафандры цепляли за стенки, и Майкл прижался к потолку, чтобы им было удобнее разместиться.

Потом Майкл запустил небольшой таймер обратного отсчета до расстыковки и прикрепил его липучкой к панели перед собой. Таймер показал тридцать минут: вполне достаточно времени, чтобы приготовиться и загерметизироваться. Он помог паре нахлобучить шлемы и нацепить перчатки, и оба показали большие пальцы: все супер. Майкл спиной вперед полез в КМ, следя, чтобы бывшее при нем снаряжение и коммуникационный кабель не повредились. Присоединил громоздкое металлическое приспособление, напоминавшее топливозаправочный конус со штангой: оно позволит «Бульдогу» заново состыковаться со шлюзом после подъема с Луны. Методично протер резиновый уплотнитель, убеждаясь, что тот чист, закрыл шлюз и разблокировал засовы ручной стыковки, удерживавшие аппараты соединенными между собой.

Обернувшись и окинув взглядом кабину, он осознал, что теперь остался в самом подлинном смысле один. Командный модуль, которому именно Майкл дал название «Персьют», в его полной власти. По лицу Майкла расплылась усмешка: он представил себе, как бы гордились