Орбита смерти - Крис Хэдфилд

пришлось озвучить тревожные рассуждения:

– Руководитель, это ДДП. Трекинг показывает, что они в трех тысячах футов к югу от следов сядут.

Блин! – безмолвно возопил Джин Кранц. Нельзя им так сильно отклоняться!

– Капком, посоветуйте переходить на ручное управление, если они согласны.

Каз поддержал его:

– «Бульдог», навигатор уводит вас на полмили влево от подножия холма.

Чад смотрел вперед, на целевые детали ландшафта, и тоже заметил это отклонение.

– Да, горы не совсем там, где я ожидал бы их увидеть. Перенацелюсь.

Во время тренировок он в рутинном порядке гонял телеуправляемую камеру над моделью Луны размером пятнадцать на пятнадцать футов, построенной Геологической службой США. Вид из иллюминатора был ему вполне привычен, и это успокаивало. Крутя ручку, он добился совмещения меток с контрольными кратерами, быстро ввел поправку в компьютер и метнул взгляд назад, за борт.

Покажи миру, как правильно пришпоривать этого песика!

Каз пытливо отслеживал передаваемые на Землю данные и действовал так, как, по его предположениям, должен был в «Бульдоге» Люк ассистировать Чаду.

– «Бульдог», вашу поправку наблюдаем, 5000 футов, двигатель на 41.

– Миля над поверхностью, двигатель выдает 41 % тяги.

– Вас понял.

Каз принял решение ограничиваться только ключевой информацией, чтобы меньше отвлекать.

– 2000 футов, 42.

– Вас понял.

Руководитель полета опросил присутствующих и возражений не услышал. Все системы работают нормально. Каз озвучил жизненно важный фрагмент информации:

– «Бульдог», говорит Хьюстон. Посадку разрешаем.

– Понял вас, посадка разрешена. – Чад чувствовал, как бешено колотится сердце.

Дж. У. за пультом медика усмехнулся. Его проняло. Сердечко скачет.

– 500 футов, 49, скорость спуска 18. – Каз говорил спокойно и разборчиво.

– Вас понял.

– 250 футов, скорость спуска 11, остается 9 % топлива, все в порядке.

– Вас понял.

Светлану завораживала доведенная тренировками до автоматизма сложность происходящего. Она любила ручное управление, замечательно придирчивое к точности работы. Ох, вот бы я сама на этом летала! Она увидела, как внизу вздымается и разлетается во всех направлениях коричневая пыль под напором выхлопной струи двигателя. И… сквозь разлетевшиеся частички сверкнуло что-то серебристое.

В голосе Чада послышался намек на торжество.

– Ровер у меня на прицеле.

– Рады слышать. 1000 футов, скорость спуска 5.

Облако пыли обволокло «Бульдог». Могло показаться, что он, подобно самолету, влетел в тучу, закрывшую Луноход и горизонт. Чад переключил внимание на происходящее в кабине, взгляд его заметался по панели приборов – все ли в порядке, равномерно ли снижение. Он метнул взор наружу, напряг зрение, приглядываясь к лунным скалам сквозь пыльную бурю.

Каз прикинул, что время для последней реплики еще есть:

– 15 футов, скорость спуска 1, остается 6 % топлива.

Ответа он не услышал.

Пятнадцать долгих секунд истекли.

Бам! Ярость удара шокировала Светлану. Она глядела на приборы, следя за авиагоризонтом и радаром высоты, и внезапный толчок снизу в ноги застиг ее врасплох. На корабле все аж заскрипело, она это даже сквозь шлем услыхала. У Светланы захватило дух в ожидании сигнала тревоги или перелома посадочного шасси модуля.

Ничего. Мертвая тишина. «Бульдог» застыл в идеально ровном положении. Астронавт потянулся к переключателям и стал щелкать ими. Она подалась вперед заглянуть ему в лицо. Рот Чада изогнулся в улыбке, глаза сверкали.

– Хьюстон, «Бульдог» на Луне.

Часть IV

Море Ясности

43

Симферополь, УССР

Сотрудники столпились у рабочего места Габдула, заглядывая через плечи впереди стоящих в его маленький черно-белый монитор. Ландшафт много месяцев оставался в основном неизменным: плоская равнина лавового потока, вытекшего из кратера Лемонье, кое-где – камни, малые кратеры, серая лунная пыль.

Выбрать место, подрулить, осмотреть, повторить. Действия эти стали рутиной: геологи что-нибудь замечают, водители подъезжают вплотную, датчики вынюхивают доступную информацию. Превосходное, методичное научное исследование, но зрители его захватывающим спектаклем не сочли бы, с нетерпением ожидать не собрались бы.

Сегодня все иначе.

Если немного повезет, они увидят прилунение космического корабля. Даже повар и официантка с маленькой кухни их кафетерия притулились сзади и тихо смотрели.

Группа забрасывала Габдула вопросами:

– Где мы впервые его увидим?

Он не был уверен, но сказал, что корабль, скорее всего, будет заметен на черном фоне лунного неба еще в полете.

– А откуда вы знаете, куда повернуться?

Он сказал, что строит обоснованные предположения, исходя из данных по траектории, переданных ему московским ЦУПом. Когда собравшиеся услышали, что Габдул напрямую общается с Москвой, в толпе уважительно зацокали языками.

– А если он за Луноходом сядет?

– Ну, тогда я развернусь, – сухо отвечал Габдул.

– А почему телекартинка так долго обновляется?

– Ну, это же на самом деле никакой не телевизор, – пояснил он. – Это всего лишь неподвижные фото, которые не могут сразу к нам с Луны все долететь – четыреста тысяч километров нули и единички летят к нашей большой антенне там, снаружи.

– Когда мы увидим его?

Хороший вопрос. Габдул сверился с часами, прибавил громкости динамику, куда выводили переговоры экипажа «Аполлона». Словно по мановению волшебной палочки, из динамика скрипнул голос:

– Понял вас, высадка разрешена.

Одна из геологов, немного знавшая английский, исполняла обязанности переводчика для группы. Голос с Луны глодала статика, но последние слова были понятны.

– Сказали, приземляются![23]

В толпе зашептались и снова сосредоточили внимание на экране. Габдул выбросил руку вперед и показал:

– Вон там!

Его палец выделил маленькую светоносную каплю, возникшую на картинке. Все подались вперед.

Габдул считал про себя до десяти, пока экран обновлялся. Капля переместилась выше по экрану и стала немного крупнее. С каждым последующим обновлением ее было видно все четче, пока наконец Габдул не начал различать форму аппарата. Он сидел ближе всех к экрану и, наклонившись вперед, сказал:

– Похож на толстенького паука.

Они услышали, как по радио голос говорит еще что-то, и подождали, пока переводчица разберет: ей приходилось сражаться со скверным качеством звукового потока и непривычным жаргоном.

– Думаю, он сказал, что заметил… – Она повторила про себя английские звуки, гадая об их значении. И вдруг до нее дошло: – «Ровер» – это ж он про нас! Астронавты видят наш Луноход!

Вот это да, подумал Габдул. Мы друг друга на Луне видим.

Следующая картинка пришла размытой, лунный посадочный модуль отрисовался на черном фоне уже не так отчетливо. А следующая за ней получилась еще хуже.

– Что происходит? – спросила переводчица.

Габдул покачал головой. Этого он и боялся.

– Это пыль. Их двигатель ее надул. – Он нажал кнопку, отправил заготовленную команду, следующая картинка пришла сплошь черной. Он развернулся и посмотрел в лица толпы: все они хмурились. – Я накрыл линзы наших камер, чтобы от острых частичек летящей пыли защититься. Луноход прочный, но не хочу, чтобы линзы поцарапало. – В