Убить Пифагора - Маркос Чикот

«Не нужно ни музыки, ни медитации, Пифагор, — подумал он. — Вот лучшее средство для снятия напряжения».

Алтея заработала ртом, пристроившись между его ног. Килон подложил под голову две подушки, чтобы лучше видеть ее поверх горы своего живота. Волосы закрывали лицо рабыни, и иллюзия была полной.

— Ариадна, Ариадна, — застонал он, не сводя с нее глаз.

Он купил эту рабыню пять месяцев назад и с тех пор упивался ею каждый вечер.

Это заставляло его вспоминать те времена, когда он собирался насладиться настоящей Ариадной.

Главк впился глазами в Акенона.

Это из-за него он потерял Яко.

Первым его побуждением при виде египетского сыщика было позвать Борея, но в следующее мгновение разум вновь пустился в плавание по математическим водам. Он повернулся к стене и продолжил свои занятия.

— Главк, — окликнул его Акенон.

Сибарит чуть заметно кивнул, словно голос донесся издалека. Его палец быстро перебегал по значкам, начертанным на стене. Отчасти он понимал, что пришел египтянин, но не мог сосредоточить на нем внимание. Расследование его не интересовало. Вот уже два месяца кротонские солдаты досаждали ему расспросами о человеке в капюшоне, и он более не собирался тратить на это время.

— Главк, — вмешалась Ариадна, — я Ариадна, дочь Пифагора.

Сибарит замер. Через несколько секунд он обернулся и посмотрел на Ариадну, хлопая глазами, как будто она появилась перед ними только что.

— Дочь Пифагора, — пробормотал он.

— Мы пришли поговорить о твоем увлечении окружностями.

Эти слова Главк явно услышал. Он энергично кивнул, ничего не ответив. Кожа на щеках и шее свисала пустыми мешками. За последние два месяца он похудел на тридцать килограммов. Потеря веса была заметна и по оборванному грязному хитону, висевшему на нем мешком, словно снятому с чужого плеча.

Ариадна развернула свитки, покрытые чертежами.

— Я хочу, чтобы ты это видел.

Главк выхватил свитки из руки Ариадны, присел и разложил их на полу. Затем посветил на них факелом. Ариадна уселась рядом и ждала, пока сибарит осмотрит пергаменты.

Повисла напряженная тишина. Акенон расхаживал по залу, с возрастающим беспокойством подмечая следы безумия, запечатленного каждой деталью этого странного помещения. Он обеспокоенно посмотрел на Ариадну. Ему бы хотелось, чтобы она сейчас была в общине, под защитой гоплитов и под присмотром Ореста. Бродя по залу, он думал об Оресте. В последние недели его уважение к великому учителю заметно возросло. Орест станет хорошим преемником Пифагора, он в этом не сомневался.

Ариадна с любопытством наблюдала за Главком. Иногда сибарит возвращался к началу, чтоб при свете факела еще раз осмотреть то, что уже изучил. Дойдя до конца последнего пергамента, накрыл его рукой и яростно скомкал.

Ариадна вздрогнула. Главк повернулся и посмотрел на нее налитыми кровью глазами. Взмахнул кулаком с измятым пергаментом и сердито рявкнул:

— Что это за мусор?

Впервые Килон возжелал Ариадну шестнадцать лет назад. Он возвращался с заседания Совета и заметил идущих ему навстречу пифагорейцев. Посмотрел на них с презрением и собирался продолжить путь, но что-то его удержало. Среди пифагорейцев шла совсем юная, поразительно изящная девочка-подросток. Притягательная невинность ранней юности сочеталась в ней с умным и дерзким выражением лица. Она могла быть только дочерью Пифагора.

«Маленькая Ариадна», — подумал Килон, не в силах отвести взгляд. Он не видел ее четыре или пять лет, в то время она была ребенком и еще не превратилась в великолепную женщину, которая сейчас шагала ему навстречу.

Он вернулся домой, не в силах выкинуть ее из головы. Дело было не только в плотском влечении, которое в тогдашних обстоятельствах казалось чистейшим безумием: она была старшей дочерью Пифагора и, следовательно, отличным средством нанести удар философу.

В течение нескольких недель Килон собирал информацию о самой Ариадне, о людях вокруг нее, о том, как часто она выходит из общины… Когда у него накопилось достаточно сведений, он наметил план и встретился с несколькими гоплитами, которые, служа ему, зарабатывали больше, чем получали за солдатскую службу.

— На этот раз у меня для вас очень приятная работа. Вы не встречали в последнее время Ариадну, дочь Пифагора?

— О да, во имя Ареса! — тут же воскликнул один из гоплитов, засмеявшись.

— Что ж, рад видеть такое волнение. Постарайся сделать так, чтобы все прошло успешно: я хочу, чтобы ты похитил ее завтра же.

Затем он объяснил свою идею. Они похитят Ариадну на окраине Кротона, воспользовавшись тем, что с ней будет только двое сопровождающих, которых они устранят без труда. Отвезут в надежное место и продержат там в течение трех дней, пока он не приедет, чтобы воздать ей заслуженное наказание. А затем избавятся от тела.

План был продуман до мелочей, но Килон не рассчитывал, что всего за несколько часов Пифагор поставит на уши сотни солдат и наемников, отправив их на поиски похищенной дочери. «Проклятие, да откуда у него столько людей?» — морщился он. Они перекрыли все дороги, лишив его возможности связаться со своими гоплитами, не говоря уже о том, чтобы отправиться в укрытие и заняться Ариадной лично. Если он немедленно что-нибудь не предпримет, люди встревожатся и совершат какую-нибудь глупость. А если их поймают, выдадут его с головой.

Следовало принять единственно верное решение.

Он собрал еще одну группу наемных гоплитов и велел им отправиться к тому месту, где прятали Ариадну. Они должны были прикончить похитителей, не дав им времени сказать ни слова.

На этот раз план сработал отлично. Сколько ни расследовал Пифагор это дело, он не нашел ни единой зацепки, намекающей на заказчика похищения. Единственная улика оставалась у Килона в голове. Однако со временем разочарование от несостоявшихся утех превратилось в одержимость. С того дня он выбирал себе рабынь, похожих на Ариадну. У некоторых и вправду наблюдалось заметное сходство, но лучше других была та, что в эту минуту пристроилась у него между ног.

Он удовлетворенно полюбовался мягкими прядями каштановых волос, а затем закрыл глаза. Если он когда-нибудь осуществит свою мечту и станет главой Кротона, он не ограничится, как думали многие, изгнанием пифагорейцев. Он разорит общину, казнит ее членов и сделает Ариадну рабыней, чтобы она, наконец, услаждала его по ночам.

Главк отбросил факел, сгреб все свитки и встал.

— Это помои! — воскликнул он, потрясая пергаментами. — Хочешь посмеяться надо мной?