Убить Пифагора - Маркос Чикот

Воцарившееся между ними угрюмое молчание мало походило на атмосферу первых дней путешествия, но соответствовало результатам визита в Сибарис. Шесть дней, полные разочарования. Что касается Главка, то попытки убедить сибарита отозвать награду окончились полным провалом, к тому же чуть не стоили им жизни. Он не ответил на их письма, в которых они просили помочь в поисках человека в капюшоне. Ни к чему не привели и многочисленные допросы, и прочесывание Сибариса вдоль и поперек. Главный подозреваемый в убийствах Клеоменида и Даарука, сообщник Атмы, будто бы испарился.

У ворот они спешились. Акенон, поглощенный своими мыслями, не сразу обратил внимание на странное молчание встречающей группы.

Внезапно он заметил, что с ним никто не заговаривает и все уклоняются от его взгляда.

«Да что тут происходит?» — напряженно думал он.

Чувствуя растущее беспокойство, он отыскал глазами Милона. Начальник армии понурил голову. Акенон ощутил в груди внезапную пустоту. Он быстро подошел к огромному кротонцу и схватил его за плечи.

— Что случилось, Милон? Говори!

Пифагор сидел на скамье, прислонившись спиной к стене, и наслаждался прохладой своей спальни. Он находился в загородном доме Мандролита, одного из аристократов Неаполиса, который больше других поддерживал общину. Он остановился там сразу же, как приехал в город. Аристократ не сомневался, что со временем в Неаполисе также возникнет пифагорейская община, однако Пифагору потребовалось всего два дня, чтобы понять: город не готов. Не меньше Мандролита был разочарован Эвандр, который уже видел себя вождем новой общины.

«И все же для него это очень полезно», — подумал Пифагор. Он был доволен развитием Эвандра. Готовясь в одиночку руководить общиной, младший из великих учителей серьезно продвинулся в способности овладеть своей гневливой природой. Сейчас не самое подходящее время, но пройдет всего несколько лет, и влияние римского пифагорейства приведет к основанию общины в Неаполисе. Город должен стать стратегическим центром оси Кротон — Рим.

Рим, Рим, Рим. Конечно же, очередь за Римом.

Пифагор в этом даже не сомневался. В последующие годы братство должно расшириться и укрепиться при поддержке Рима. В центре италийского полуострова город римлян станет мощным очагом учения. Оттуда пифагорейцы распространят свое политическое влияние и соединятся с колониями Великой Греции, уже находящимися под их контролем. Пифагорейство станет научной и моральной доктриной на обширной территории, напоминающей небольшую империю.

Рим переживал глобальные политические перемены, которые ознаменовали новый этап его истории. После двух с половиной веков монархии изгнали последнего из этрусских царей — Луция Тарквиния Гордого. Длительная социальная напряженность вспыхнула, когда его сын Секст изнасиловал Лукрецию, жену племянника царя. После изнасилования Лукреция наложила на себя руки, а другой царский племянник, Луций Юний Брут, возглавил восстание, которое завершилось провозглашением республики.

У великого учителя Гиппокреонта имелась дальняя родственница, которая приходилась Луцию Юнию Бруту невесткой. Через нее Брут лично потребовал встретиться с Пифагором, чтобы просить у него совета в том, каковы должны быть первые шаги республики. Пифагорейский дух справедливости и сплоченности достиг Рима. Брут хотел включить эти принципы в новую форму правления.

«Ты получишь мою поддержку, Луций Юний Брут», — загадал Пифагор.

Он остался доволен своей работой. Мечта его жизни стремительно набирала силу. Его идеи пересекали границы и проникали в народы, отличные от греков.

Он прикрыл глаза и обдумывал стратегию, которую собирался привести в действие.

* * *

Через некоторое время встал со скамьи и подошел к окну. Метрах в ста он увидел Гиппокреонта, сидевшего в тени миндаля. Внедрение пифагорейцев в Рим требовало, чтобы осторожный учитель больше занимался политикой. Он был правой рукой Пифагора, который собирался хотя бы на время переехать в Рим. Думал об этом много месяцев и теперь получил уникальную возможность, чтобы новые вожди Рима поддержали его идеи.

В Кротоне вождем останется Орест, который отлично справится с этой задачей.

Занавеска, загораживающая его дверь, отъехала в сторону, и вошел один из слуг. Пифагор отошел от окна. Скорее всего, ему принесли ответ Брута с подробностями их будущей встречи.

— Учитель, только что прибыл гонец. — Слуга сделал паузу, прежде чем закончить. — Из общины Кротона.

«Из Кротона!» Сердце Пифагора чуть не выскочило из груди.

«Это может быть что угодно», — сказал он себе без особой уверенности. Странно, что письмо из Кротона пришло так рано, но это вовсе не означало, что новости непременно плохие.

— Пусть пройдет. И скажи Эвандру и Гиппокреонту, чтобы они тоже пришли.

Через несколько секунд появился посыльный. Он тяжело дышал, одежду и волосы покрывала дорожная пыль.

— Приветствую, учитель Пифагор, меня прислал полемарх Милон.

Пифагор сразу понял, что вестник имеет отношение к армии Кротона. По его приветствию также было понятно, что он посвященный пифагореец.

— Приветствую тебя, брат. Что нового ты мне принес?

Посланник извлек небольшой свиток с символом пентакля. Пифагор взял его и жестом указал солдату, что хочет прочитать послание наедине. Как только тот удалился, он сломал печать, пытаясь успокоиться. Содержание ужаснуло с первой же строчки.

* * *

«Орест умер… от рук других учеников, которые обвинили его в измене».

Пифагор сомкнул веки. По щеке скатилась слеза. Он попытался успокоиться, но боль нарастала.

Еще один ученик, еще один мертвый друг.

Философ опустился на скамью спиной к двери и провел рукой по лицу. Он ни на минуту не поверил, что Орест предатель. Внутренний просмотр избавил его от любых сомнений, а заодно помог выяснить, что ученику нужен лишь небольшой толчок, чтобы преодолеть страх перед политикой и стать публичной фигурой величайшего масштаба. На время своего отсутствия он оставил Ореста вместо себя, полагая само собой разумеющимся, что тот будет твердым лидером и его помощь позволит философу некоторое время пожить в Риме.

Он выпрямил спину и сделал огромное усилие, чтобы успокоиться. Эвандр и Гиппокреонт должны вот-вот прибыть. Он коснулся бороды, чтобы убедиться, что слез на ней не осталось. Сейчас не время предаваться горю, нужно принять решение. Он не успеет на похороны Ореста, но должен вернуться, чтобы контролировать политическую ситуацию. После первой же встречи с Луцием Юнием Брутом он уедет в Кротон. Постарается пробыть в Риме не больше недели. Быть может, за это время ему удастся заронить семя учения в душу Брута. Через месяц он вернется в Рим, чтобы полить это семя и помочь ему укорениться.

Послышались шаги, и он встал. Вошел Эвандр. Нахмурился, увидев лицо учителя.