Нарисуй мою душу. Несказка о душе и человеке - Иван Владимирович Ельчанинов

света. Зато им не страшна война! Никто не знает о городах, что под землёй, и войны пройдут их стороной…

–Какой смысл ты вкладываешь в слово «пара»? – спросил он, не желая говорить о войне.

–Что бы ни случилось, один город встанет за другой, а другой спрячется за первым – даже, если случившееся касается одного человека. Где ты такое встречал?

–Нигде. И часто такое бывает?

–Нет, но бывает, что пытаются выкрасть какого-нибудь гения.

–И чем это заканчивается?

–Тем, что человек ощущает, насколько важен для этого города, насколько он нужен ему. В своих странах они этого не ощущали. В любой стране, даже в той, в которой мы с тобой находимся, этого не ощутить. Почти каждый чувствует себя ненужным, и от этого лишь сильнее верит в скорый конец.

–Здесь люди не верят в конец света?

–Верят, но их вера слаба. По крайней мере, каждый час они не думают об этом, как большинство людей нашей планеты…

Во многое, из сказанного ею, художнику слабо верилось. Сомнений было много, решил объединить их в один вопрос:

–Раз все здесь ходят парами, то почему ты одинока?

–Я не одинока, у меня есть ты, – засмущавшись, ответила она искренне, и художнику стало тепло.

Захотелось прижаться к ней и прижался. Почувствовал, как она закрыла глаза от наслаждения. Красивые глаза, даже будучи закрытыми, остаются красивыми.

Он влюбился в неё, даже не разобравшись, кто она такая, поняв лишь то, что она такой же художник, как и он. Но ему не важно, кто она, важно лишь то, что чувствует к ней. Сейчас художник был уверен, что он, как и её закрытый город, встанет горой за эту женщину даже, если весь мир пойдёт против неё…

Вёсла еле касались воды и вели себя аккуратно, чтобы не забрызгать Анну. Лодка неизменно приближалась к лунной дорожке, а глаза любимой женщины горели лишь сильнее, словно предвкушали что-то особенное. Её взгляд скользил по звёздам и искал что-то в них.

–Я верю, что рядом с каждой звездой есть жизнь, – промолвила она, – и там такие же люди, с такими же лицами, и свою главную звезду они, как и мы, называют солнцем.

–Всё это слишком хорошо, чтобы быть правдой, – ответил ей мягко Арлстау.

–Ты считаешь иначе?

–Да.

–Расскажи…

Лодка коснулась лунной дорожки, и Арлстау поспешил спустить якорь, прежде чем рассказывать что-то.

Луна ярко освещала лицо Анны, и художник не мог оторвать взгляда. Лунный свет насыщал её красоту своими тонкостями. Её красоту хотелось воспевать, изучать на портретах. Арлстау и раньше замечал, что лунный свет делает человека красивее, а сейчас он в этом бесповоротно убедился.

–Я считаю, что не каждая звезда даёт право на жизнь. Большинство звёзд, которые мы видим, слишком велики, им дано быть созвездиями и лишь влиять на жизнь, а не создавать её. Наше солнце – крохотная звезда, потому и зовётся так ласково «солнце», потому и подарила жизнь нашей планете. А ещё жизнь есть здесь, здесь, здесь, здесь…

И он начал тыкать пальцем на те звёзды, в которых чувствовал жизнь, а она завороженно следила за этим, веря в каждое слово художника.

–Рядом с этими звёздами живут такие же люди, похожие на нас?

–Да, – улыбнулся художник, – а ещё я знаю, что нашим с тобой душам миллиарды лет, и в каждой жизни мы снова и снова встречаем друг друга…

–Как две половинки?

–Да, – выдохнул он.

Анна прильнула ближе к нему, не прикасаясь телом, открыв лунному свету безупречные контуры губ, тёплые ладони положила на бёдра художника и тихо прошептала, глядя в глаза:

–Спасибо.

–За что?

–За то, что ты существуешь…

Арлстау не выдержал и окунул её губы в свои. Он не вёл себя с ними жадно, не кусал их и не съедал, а, просто, наслаждался их нежностью, закрыв глаза, чтоб слаще ощущать. Вкус был близок к совершенству, но с его обратной стороны, ведь через совершенство он уже переступил.

Когда поцелуй был свершён, они с любовью смотрели друг другу в глаза до тех пор, пока взгляд Анны не вспыхнул новой вспышкой.

Мир вокруг стал в два раза светлее, словно на небе появилась вторая луна, а художник, даже не реагировал, не повернул своих глаз к созданному собой чуду, что притаилось у него за спиной, хоть было очень интересно. Он лишь наслаждался реакцией своей избранницы, был рад, что та не испугалась, а с восхищением глядела в небо.

Большая медведица вспыхнула так, что сияние её звёзд было ярче луны. Теперь её звёзды отличались от всех звёзд ночного неба, ведь казались в десятки раз больше и ярче. Каждая звезда была похожа на планету, каждая звезда образовала на реке свою собственную, звёздную дорогу. Дороги пересекались друг с другом, рисуя на воде что-то загадочное. Но, если речную гладь возможно было описать, то красоту неба возможности не было – она неописуема.

Секунды бежали друг за другом, а художник так и не оборачивался. Взгляд Анны метался от художника к созвездию, от созвездия к художнику, а губы не могли промолвить ни слова. Нарисовал то, что больше звезды так, словно протянул руки к другим вселенным, будто своей ему мало.

Незнакомая дрожь пробежала по телу. Анне было суждено услышать стук своего сердца, ведь не могла ожидать, что он в своём искусстве зашёл настолько далеко! Ждала, конечно, когда признается, что он художник, но надеялась, что это будет не скоро и не думала, что это будет вот так. Лишь один поцелуй, и навсегда изменились все ночи, и никогда то, что было, уже не вернуть.

–Как ты это создал? – прошептала она, поглубже заглянув в глаза художника.

–Не важно, как, – ответил он ей искренне. – Важно, для кого и каково его предназначение…

–И для кого оно создано?

–Для тебя.

Анна засияла от ответа и подвинулась на край кормы, жестом пригласив художника сесть с нею рядом.

–Хочу вместе с тобой любоваться созвездием. – призналась она.

Арлстау был счастлив, что в эту секунду она ощутила себя защищённой, как никогда прежде. Для него это важно.

Вот она идеальная спутница для художника, рисующего души.

Он сел с нею рядом, покрепче прижавшись, она склонила голову ему на плечо и промолвила:

–Ты ушёл на тысячи шагов вперёд в своём искусстве! Что там пытаешься найти впереди?

–Впереди будущее! – ответил он неоднозначно.

–Каково же предназначение сегодняшнего творения? – осмелилась спросить.

–Это моя подпись в небе! – шутя, начал он, но закончил без шутки. – Семь звёзд