Нарисуй мою душу. Несказка о душе и человеке - Иван Владимирович Ельчанинов

Обычно, кто в тебя истинно верит, тот не удивится твоему успеху, а, кто не верил, удивится. И Иллиан, и Анна наблюдали за тучами с разных концов города, один из них знал их причину, а другая – нет! Оба удивлены, но оба верят в художника, и это необычно. Как к этому относиться? Есть вещи, к которым лучше никак не относиться…

Художник мысленно указал нарисованной душе не время, а желанное событие. То есть, предназначение души не исполнится, если событие не случится. Благодаря этой связи, гамма цветов созданной души была неописуема и не имела никаких синонимов – перед художником светилось что-то новое, совершенно иной уровень мастерства.

Всё полотно исписано узорами, что соединены друг с другом. Настолько был восхищён новым творением, что было всё равно, что снова вызвал дождь, и капли были не прозрачны и не призрачны.

Когда поставил точку, он отвернулся от полотна на несколько секунд, а, когда вернул тому взгляд, полотно уже было пустым, вся красота иссякла.

Художник лишь усмехнулся тому, что всё получилось, ведь он рисовал душу иллюзии – такой, к какой ни один художник не стремился…

Затем усталость взяла своё, и он решил часок вздремнуть. Завёл будильник, но, конечно же, проспал час их встречи. Вчера и вовсе не пришёл, а сегодня проспал.

«Вдруг, она придёт и вновь не увидит меня, и я больше никогда не увижу её!», – думал он, когда бежал к ней, сломя голову.

Когда подбежал к мосту, опоздал уже на час, но она ждала его и уходить не собиралась, хотя лицо было грустным.

Камень упал с плеч, и счастье рухнуло на сердце, когда увидела его и взглядом не желала отпускать.

–Анна! – закричал он ей, и она засияла, как звёздочка, как только увидела его бегущего в её объятия.

–Я уж подумала, ты не придёшь ко мне, – трепетно промолвила она, крепко прижимаясь к груди. – Почему ты не пришёл ко мне вчера? Я переживала!

–Можно, я расскажу тебе об этом не сейчас?

–Можно, – ответила она загадочно, туманно заглянув в глаза, будто и так всё знала и рассказывать ей ничего не надо.

Её загадка голоса была для него эталоном загадочности. Одно слово, два движения губ – казалось бы, малость, но такая волнующая.

Сегодня Анна выглядела как-то особенно, празднично что ли, словно чувствовала, что приготовил для неё художник. Элегантность и эстетичность обволакивали весь созданный ею образ. Облегающее, бежевое платье с открытыми плечами подчёркивало каждую деталь её красоты. Загорелые ножки в сочетании с бежевым цветом вызывали все виды желаний, как и её грация, но Анна создана для любви, а не для похоти.

Ещё в первую их встречу она напомнила художнику всех героинь его любимых фильмов, в которых они вместе со своими героями проходили сквозь опасности и спасали друг друга в волнующих ситуациях. Так у них рождались чувства. Всех этих героинь объединяло одно – они были созданы для любви. Каждая деталь их тела и души кричала об этом. Будучи юнцом, художник мечтал о подобном – чтобы он со своей героиней прошёл сквозь всевозможные опасности, и в конце они полюбили друг друга. В жизни же всё иначе – наоборот, стараешься избежать не то что опасности, даже сложностей.

Лишь покинув дом он понял, что дар рисовать души получил не потому что потерял руки. Дар был в нём всегда – просто, он этого не замечал. Но, как только заметил, он перестал бояться любых опасностей и сложностей жизни, а с такой женщиной, как Анна, и вовсе был готов на всё.

Леро в его мысли почти не захаживала, а это означало лишь одно – что и он её мысли не посещает. Такова реальность мыслей между любыми людьми, связанными хоть чем-то друг с другом. Лучшее противоядие от любви это отсутствие мыслей о ней. Правда, не каждый способен изгонять мысли.

Сейчас противоядие художнику не нужно – ему бы лодку, да причал. Эликсир храбрости, конечно бы, тоже не помешал, но Арлстау привык обходиться без него. Застенчивость не слабость, а символ чувствительности. Раскрепощённость же рождается от потери чувств, поэтому так часто раскрепощённые мужчины в жизни новой женщины, даже достойной, присутствуют пару ночей и не более.

Оказавшись на причале, Анна, неожиданно для художника, начала расспрашивать его о картинах, но ему было сложно говорить о том, как их рисовал, потому что давно этого не делал, поэтому он соединил правду двух искусств в одно целое и был краток.

–Просто, хотелось каждый день что-то рисовать, и я рисовал. С каждой созданной картиной рождались собственные правила, затем картины начал делить на виды, и все правила разделил с ними поровну…

–А основная идея?

–Её не существует. – уверенно воскликнул он. – Основная идея это, по сути, то, что пришло первым в голову, а остальное, что появляется по ходу создания шедевра – это второстепенные идеи. Думаю, они важнее, хотя бы потому что их больше…

–А ответственность?

–Что ответственность?

–Ты чувствовал её, создавая что-то?

–Конечно! Хоть я неизвестный художник, но за каждое движение кисти несу ответственность.

–Были периоды в жизни, когда ты долго не рисовал?

Диалог становился похожим на допрос, но художник так не думал.

–Да, в такие периоды в мою жизнь часто врывались ненужные незнакомцы. Они спрашивали: «Чем ты занимаешься?», и я отвечал: «Работаю.», а они мне: «И всё?», и когда нечего было ответить, кроме: «Да!», становилось страшно…

Анна понурила голову, ей почему-то стало грустно, но не успел художник спросить, что с ней, как она задала вопрос, на который он не смог бы ответить: «Нет!».

–Хочешь, открою тайну закрытых городов?

–Конечно!

–Ты замечал, что на каждом континенте названия стран чем-то схожи друг с другом?

–Да.

–Но ни у одной страны нет пары, каждая страна одинока, и каждая считает себя центром мира. У закрытых городов всё иначе. Здесь собраны люди со всех континентов, здесь нет разделения на нации и расы, здесь люди живут ради мира, и у каждого закрытого города есть своя пара…

–Как это пара? По близости ведь нет городов, лишь леса и равнины.

–Есть город под землёй, его имя Ирония.

–Ирон и Ирония? – с улыбкой спросил художник, подумав, что она шутит.

–Да.

–И кто же согласится жить под землёй?

–Поверь, желающих жить в наших городах много. Люди готовы и под землёй жить, лишь бы не видеть, что происходит в мире, лишь бы не слышать о конце